Читать онлайн книгу "Новые приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в России. Дело «Медного всадника»"

Новые приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в России. Дело «Медного всадника»
Коллектив авторов


Проект Шерлок
Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в России продолжаются!

Давно захороненное в семейном склепе кольцо вдруг оказывается на прилавке известного ювелирного дома.

Успешный журналист становится свидетелем убийства девушки в соседнем номере отеля. Администрация гостиницы утверждает, что номер пустует уже несколько недель и о пропаже людей никто не заявлял…

Знаменитый историк получает посылки с цветами, которые мог отправить только один человек – его погибшая при пожаре дочь.

На борту самолета, летящего в Лондон, загадочным образом погибает один из пассажиров. Главный подозреваемый – Шерлок Холмс…

Распутать эти и другие таинственные и загадочные преступления под силу только Шерлоку Холмсу и его другу – Джону Ватсону.





Новые приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в России. Дело «Медного всадника»



© Авторы, текст, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2021




Дело о цепном драконе. Ольга Есаулкова


Петя почти ослеп от яркого солнечного света, когда его вытащили из пришкольной подсобки. Здесь, среди граблей и пахнущих сыростью и грязью метел, он прятался целый час и надеялся просидеть если не вечность, то как минимум всю оставшуюся жизнь.

– Ну здорово, Голлум! – И Арбузов резким движением швырнул Петю вниз. Петя успел выставить вперед правую руку, но это не очень-то помогло. Арбузов поставил на спину Пети ногу и надавил, отчего рука Пети подогнулась и он распластался на земле, уткнувшись носом во влажный грунт газона, который тут же забился в ноздри и между губами. Больно не было. Или просто он боли не чувствовал.

– А Голлум должен ходить голым, – хохотнул Титов.

– И то верно, – подтвердил Арбузов, – Колян, помоги, а? Че ты там стоишь как неродной?

– Курю я, – буркнул Колян и слегка затянулся горькой и раздирающей горло дешевой сигаретой, стараясь растянуть ее на подольше. Почему он не пошел домой? Чтобы с отчимом не пересекаться? Так он все равно с ним пересечется и, если очень повезет, всего лишь схлопочет подзатыльник.

Титов приподнял Петю за капюшон толстовки и поставил на колени:

– Раздевайся.

– Не-не-не… – замычал Петя и замотал кудлатой головой, глядя вниз на ботинки Титова, запачканные синей краской во время недавнего ремонта его не нового, но все равно очень крутого мотоцикла. Титову повезло: недавно умерший дед оставил ему в наследство свои военные награды, которые Титов безо всяких сомнений и сожалений быстро продал и приобрел железного коня. На оставшиеся деньги он тайком от родителей снимал однушку, чтобы было куда водить девчонок, разомлевших от ночных покатушек на том самом мотоцикле.

– Что значит «не»? – удивленно спросил Арбузов и наотмашь ударил Петю кулаком в голову, отчего Петины очки отлетели в сторону, а Титов шарахнул по ним своим испачканным ботинком.

– Не-ннне-не нннадо, пппожалуйста, – попросил Петя, но это только раззадорило парней.

– Раздевайся ддддавай, – передразнил его Арбузов и смачно сплюнул прямо на Петин рюкзак. Рюкзак не жалко, черт бы с ним… Может, его все-таки отпустят? Ведь отпускали же раньше… Избивали многажды, часто прижигали запястья и ладони бычками, а однажды засунули в рот половую тряпку, но… отпускали. Может, и в этот раз повезет?

Но они все-таки раздели его. Стянули толстовку, но не до конца, а оставив его в ней болтаться, как котенка в мешке. Утопят? Нет, не утопили, но дальше он сам, он сам… Синие кеды, новые джинсы. Мама их недавно привезла из Японии. Подперли голой спиной к холодной и шершавой коре старого дуба, растущего в школьном дворе словно бы специально для того, чтобы стать местом вечных тусовок и сходок старшеклассников.

– Снимай труселя, Голлум! – Арбузов с презрением подпнул Петин оплеванный рюкзак.

Петя сжался, опустил голову и замычал. Пусть все это просто поскорей закончился. Он быстрым движением снял трусы, кинул их, не глядя, куда-то в сторону и закрыл ладонями пах. Он зачем-то поднял голову и приоткрыл глаза на несколько мгновений и увидел… Лучше бы он ослеп. Или просто умер. Там, в паре шагов от него, нервно и зло курила сигарету рыжеволосая прекрасная Агния. Умереть сейчас было бы самым лучшим вариантом, потому что исправить произошедшее не получится никогда.

– Ну как тебе? Оценила? А то он все ходит за тобой, ходит, а сказать-показать ничего не может, так вот, смотри. Только там и смотреть-то не на что, – хохотнул Арбузов и приобнял Агнию за плечи. – Пойдем лучше сегодня ко мне – у меня предки на даче?

Агния скинула с себя руку Арбузова и поморщилась:

– Знаешь что… Иди-ка ты в жопу, придурок.

Агния развернулась и ушла, а Арбузову, Титову и Коляну вдруг словно бы наскучил Петя, будто бы они уже наигрались и теперь не знают, что делать с игрушкой.

Они забрали Петину одежду, заперли подсобку, чтобы Петя не смог спрятаться, и ушли, обсуждая, как завтра выложат на форуме Петины фотографии. А Петя сполз вниз, оцарапав спину о кору, и улегся на землю, свернувшись и уткнувшись носом в свои коленки.

Майский день угас, уступив место обжигающе холодному вечеру. Петя очень замерз, так что пальцы на руках и ногах занемели, и начал кашлять. Наверное, завтра он заболеет. Точно! Завтра он заболеет! И эта мысль показалась ему спасительной и придала немного сил. Он не замечал времени, но, по его ощущениям, наступила уже глубокая ночь, когда темнота вдруг осветилась фонариком.

– Петенька, ты здесь? – послышался мамин голос.

Уже дома, в прихожей, когда дверь заперли на оба замка и засов, трясущийся, укутанный в плед, Петя обессилено опустился на пуфик, уткнулся мокрым лицом в мамин плащ и беззвучно заплакал. Хорошо, что он дома. Больше ни за что… Никогда…



– В гостях хорошо, а дома получше, – сказал Холмс и выудил из-за комода носок в сине-белую полоску и изрядно пожамканный клетчатый носовой платок и, зажав между двумя пальцами, стряхнул с находки клоки пыли и шерсти.

– А вот и кое-чьи вещички. Будешь их с собой забирать? – спросил Холмс у енота, что терся у его ног. Енот встал на задние лапы, жалобно посмотрел Шерлоку в глаза и вдруг резким движением выдернул тряпочки и потащил в сторону двух больших чемоданов, стоявших в центре комнаты, раззявив свои рты, наполовину наполненные разномастной начинкой.

– Вот дерзкое создание, я бы и так твой склад упаковал, – усмехнувшись, сказал Шерлок вслед еноту и добавил вполголоса: – Или выбросил к чертям собачьим.

Ватсон зашел в комнату, держа в руках зубные щетки и флаконы с шампунями:

– Может, не будем забирать? У нас дома все это есть. Если, конечно, миссис Хадсон не повыкидывала.

Шерлок невидящим взглядом посмотрел на Джона и ничего не ответил, потому что его смартфон, лежащий на комоде, завибрировал и зажужжал.

– Надеюсь, ничего такого, что помешает нам завтра улететь, – вздохнул Ватсон и свалил ванные принадлежности в один из чемоданов. Надеялся он совершенно напрасно.



– Титов Константин Владимирович, девяностого года рождения, начальник службы безопасности «Бельбанка». – Гирдяев суетливо протиснулся вперед между Холмсом и Ватсоном и отошел немного в сторону, позволяя им рассмотреть жертву.

На небольшой полянке, окруженной не очень высокими деревьями и пышными кустами акации, стоял на коленях абсолютно голый рыжеволосый мужчина, уткнувшийся лицом в земляной холмик и вцепившийся синевато-белыми руками в траву. Кровь из перерезанного горла уже высохла на его бледных, почти безволосых ногах.

Холмс слегка отстранил Гирдяева, подошел к убитому, присел на корточки, щепотью взял землю из холмика и растер между пальцами.

– Как там поется в песне? Земля в иллюминаторе? – спросил Холмс и повернулся к Гирдяеву: – Давайте поднимем. – И кивнул на труп.

Гирдяев приподнял рыжеволосую голову. С бело-синеющего лица с распахнутыми в ужасе глазами посыпались мелкие черные ошметки и комочки. Казалось, что мужчина поет – так широко он открыл рот, вот только звуков он издавать не мог и вовсе не потому, что умер. Он и живым не смог бы спеть, потому что рот его был плотно набит землей.

Холмс прошелся вокруг трупа, внимательно глядя под ноги, а затем ринулся к кустам и быстро заглянул под каждый.

– Что ты ищешь? – окликнул его Ватсон, но Холмс ответить не успел.

– Похоже, у нас новый эпизод, – послышался откуда-то голос Волкова, а затем и сам Волков показался между деревьев в сопровождении двух усатых и мордатых, похожих, словно близнецы, следователей.

– Ты бы не позвал меня, если бы речь шла всего лишь об очередном убийстве в уже известной серии, так? – хмыкнув, спросил Холмс Волкова и добавил: – Значит, тут что-то большее? Что именно?

– Да, ты прав. Есть еще кое-что. – Волков помялся. – Вернее, много кое-чего. За последний год произошло двенадцать убийств, похожих на несколько серий. Связи не очень четкие, но такое впечатление, что у нас внезапно начало орудовать, возможно, сразу пять маньяков. Это слишком много для одного региона и в такой короткий промежуток времени. А ведь до этого все относительно спокойно с серийниками было. Мы работаем по этим делам, только вот сдвигов практически нет.

– Совсем нет, – уточнил Холмс.

– Да, совсем нет, – согласился Волков. – Ну и скрываем пока от общественности и прессы подробности, насколько это возможно, сдерживаем утечку информации, чтобы избежать паники, но… Нам хотя бы сдвинуться с мертвой точки, – Волков устало потрогал пальцами красные глаза. – И главное, непонятно, психов что – резко лечить перестали? В чем причина вот этого всего?

– Да уж, без причины даже кошки не родятся, – пробормотал Холмс.

– Что? – переспросил Волков.

– Ничего, – ответил Холмс. – А таким же образом, как Титова, уже убивали кого-нибудь?

– Ну да. – Волков покачал головой. – Недавно был похожий случай. Тоже привез жертву в лес, раздел, истязал, заставил есть землю, убил, перерезав горло, а затем отрезал язык.

– Руки жертвы относительно чистые, и нет никаких следов, говорящих, что убитый или преступник накопали или нарыли грунт где-то здесь, значит, убийца принес его с собой, – и Холмс обернулся к Гирдяеву: – Надо бы проверить землицу-батюшку в лаборатории.

– Матушку, – поправил его Ватсон, но Холмс лишь цокнул на это языком.

– Джон, собери, пожалуйста, и изучи материалы по этим убийствам. Я думаю, нас ждет очень увлекательное дело. Настоящий праздник. А я пока поеду…

– Куда? – устало спросил Ватсон.

– В Лондон, куда же еще, – весело сообщил Холмс и добавил: – Шучу. В Лондон мы пока не поедем.

– Да я уже понял, – проворчал Ватсон, но за ворчливым тоном и наморщенным лбом не смог скрыть мелькнувшую довольную улыбку.



– И где же ты был?

Ватсон встретил вернувшегося Холмса, стоя в позе сахарницы посреди комнаты.

– Чай пил, – ответил Холмс, – настоящий английский чай. Соскучился по Лондону, знаешь ли. И тебе привез, держи. – И Холмс протянул опешившему Ватсону небольшой серебристый термос.

– Ты изучил информацию по делам этих, так сказать, маньяков? – Холмс скинул ботинки и прошел к дивану, устало сел и прикрыл глаза.

– Да, изучил, – с нажимом ответил Ватсон, крутя в руках термос. Можно подумать, что у него есть хоть малейшая возможность не изучить и отклониться от курса, заданного Шерлоком.

– И что?

– И то… Я исследовал все двенадцать дел. Что я могу сказать… Жертвы… Все они очень разные, из разных социальных слоев, из разных частей города или области. Убиты все с особой жестокостью, всех пытали и истязали до наступления смерти. Тут и удушение, и утопление, и использование огня, и даже натравливание бойцовских собак. В некоторых случаях способы пыток и убийства похожи, что позволяет говорить о нескольких сериях, но есть отдельные убийства, никак не связанные с остальными. Шерлок, у меня от одного прочтения этих дел волосы поседели. Это какой-то ужас.

– Джон, друг мой, седина добавляет элегантности мужчине. Только я не просил тебя пересказывать то, что я и сам знаю. Я тоже все изучил, пока ехал домой. Что ты заметил необычного? – Шерлок поднял ноги вверх и опер их о спинку дивана.

– Ты пытаешься создать приток крови к нужному органу?

– Вроде того… Так что насчет необычного?

– Я знаю, во что ты играешь, Шерлок, поэтому предлагаю сразу перейти к завершающей фазе игры: я не заметил ничего необычного. А теперь давай твой фееричный финал, я тебя слушаю. – Ватсон присел на стул рядом с диваном, слегка наклонился к лицу Шерлока и повернулся к нему правым ухом.

– Наказание, Джон, – громко и четко прошептал Шерлок, быстро единым движением встал на ноги и пошел в свою спальню, но на полпути обернулся. – Это не просто пытки, истязания, убийства. Это наказание. Жертв заставляли чувствовать себя беспомощными, униженными. Испытывать не только боль, но и ужасный стыд. Все они частично или полностью раздеты, хотя следов сексуального насилия нет. Их раздевали еще и для того, чтобы жертвы понимали – такими их найдут.

– То есть у нескольких садистов обнаруживается похожая мотивация?

– Why not, why not… Есть еще кое-что, но это надо проверить – завтра. Доброй ночи, Джон. – И Шерлок закрыл за собой дверь.

– И тебе сладких снов, – вздохнул Ватсон и налил из термоса чай в фарфоровую чашку с изображением хижины среды густого леса.

– Хм, а чай действительно великолепный, прямо как дома, – причмокнул от удовольствия Ватсон и отпил еще глоток.



Двумя годами ранее

Петр поставил на компьютерный стол большую чашку горячего кофе с молоком. Подул, отхлебнул – все не то. Вот мама его всегда делала вкусный кофе – такой, как он любил. Жалко, что она уехала, но он не стал ее удерживать: жить с ним невыносимо, он это прекрасно понимает, а быть его обслугой она не обязана.

Петр зашел на страницу Агнии в Facebook. Он начинал беспокоиться, потому что ее уже два дня не было в сети. Страница почему-то подгружалась очень медленно, словно нехотя. Петр даже не сразу смог прочитать то, что увидел в новом посте. Перед глазами поплыло, Петр ухватился на край стола, а затем резким дерганым движением руки смахнул чашку с кофе на пол.

– Нет! Нет! – закричал Петр, схватился за не слишком чистые взлохмаченные волосы и завыл совершенно по-волчьи.

Он медленно сполз с кресла и лег на пол, свернувшись и уткнувшись носом в свои коленки.

Ужасно даже не то, что случилось с Агнией, а то, что он не сможет ее увидеть даже сейчас. Он не сможет выйти из дома, потому что это больнее и страшнее всех мучений, это даже хуже, чем умирать.

Петр уже много лет не покидал дом. И больше ни за что, никогда… Даже ради Агнии, ради кого или чего угодно…



– И куда мы приехали? – спросил Ватсон Шерлока, когда они остановились у двухэтажного кирпичного дома с большой стеклянной террасой.

– Нина Бахеева, вдова одной из жертв, любезно согласилась с нами пообщаться, – ответил Шерлок и быстро вышел из машины, ступив на дорожку из гравия, окруженную кустами белых роз и лиловых гортензий.

Нина, невысокая худая блондинка с тонким носом и короткой стрижкой, встретила гостей в лавандовом платье до пят с длинными рукавами, усыпанном серебристыми звездочками.

– Проходите в комнату, – осипшим голосом сказала Нина, улыбнулась и поправила рукой элегантный голубой платок на шее.

Нина принесла на подносе кофейник и крохотные печенья в маленькой вазочке и поставила на низкий столик у большого белого кожаного дивана. В комнате почти вся мебель была белого цвета, и только расположенный на стене напротив дивана прямоугольный портрет Нины, изображенной по пояс на фоне утреннего сада, выделялся яркими тонами.

Шерлок подошел к портрету и присмотрелся к нему, прищурив глаза:

– Какая красивая работа. Вы сами заказывали, или Семен Петрович вам подарил?

– Родители Семена, – хрипло ответила Нина и закашлялась.

– Вы болеете? – забеспокоился Ватсон. – Давайте я кофе горячий налью.

– Нет-нет, со мной все в порядке, но кофе можете налить, если вас не затруднит. – Нина улыбнулась Ватсону и бросила обеспокоенный взгляд на Шерлока, который все еще рассматривал портрет. – Так что вы хотели у меня узнать?

Шерлок наконец оторвался от картины, подошел к столику и отпил кофе из чашки.

– Да-да, у меня есть пара вопросов, секундочку. – И Шерлок полез в карман брюк, откуда извлек лист бумаги, сложенный несколько раз, стал его разворачивать и вдруг ойкнул, а на его пальце показалась крупная капля крови.

– Боже, давайте я вам сейчас принесу пластырь, – всплеснула руками Нина и хотела было куда-то пойти, но Шерлок не дал ей этого сделать.

– Я боюсь вида крови, я сейчас грохнусь в обморок… Можно я… вот это…

И Шерлок одним движением стянул платок с Нининой шеи.

– Твою мать, – вполголоса просипела Нина и быстро закрыла рукой шею, но и Холмс, и Ватсон успели заметить то, что она так тщательно скрывала: плотный синеватый рубец шириной с веревку.

– Семен вас не просто бил, а пытал, да? – спросил Шерлок. – И под рукавами у вас тоже следы от ран?

– И с голосом проблемы из-за этого? – добавил Ватсон и осторожно поставил чашку на поднос.

Нина попятилась и зло и отчаянно зашипела:

– Не ваше дело… Убирайтесь вон из моего дома!



– Как ты догадался? – Ватсон завел машину, но ехать, не получив ответа, не собирался.

– Портрет, Джон. В районе талии Нины я заметил кончики чьих-то пальцев. Держу пари, что это недоампутированный Семен Петрович. Она обрезала его на этом семейном портрете, как это делают с фотографиями ненавистных людей.

– И что это значит в нашем деле?

– Что муж Нины истязал ее на протяжении долгого времени. Но мне нужно проверить еще кое-что. Давай проведаем предпоследнюю жертву, убитую тем же способом, что и Титов. То есть съездим к родным погибшего.



– Ваш муж был хорошим человеком? – Шерлок бесшумно поболтал ложечкой в чашке с кофе и встал с кресла.

– Конечно, Антон был хорошим человеком. – Полноватая и одутловатая Вера утерла пот со лба тыльной стороной ладони. – И то, как его убили… Я не понимаю за что?

Вера заплакала, уткнув лицо в большую льняную салфетку, и от рыданий на ее голове запрыгал щуплый черный хвостик волос.

Холмс поднялся, прошелся по просторной комнате, немаленькой и со вкусом обставленной мебелью темного дерева, вдоль шкафов, внимательно все оглядывая, и даже приоткрыл одну из дверок и пошуршал книгами.

Вера всхлипнула и наконец подняла глаза:

– Простите, просто у меня никак не укладывается в голове…

– Вы меня тоже простите, но… Скажите, а ваш муж любил вас? Никогда вас не бил? – спросил Ватсон и тут же пожалел о своем вопросе.

– Да как вы можете такое говорить? – Вера поднялась с кресла, лицо ее пылало, исказившись от злости. – Мы жили душа в душу. А вы приходите и задаете такие вопросы!

– Простите моего друга. – Шерлок повернулся и шагнул к Вере. – У него семейная трагедия в анамнезе, дядя поколачивал тетю, и теперь Джон везде ищет подтверждение того, что большинство мужей так и поступают.

– Не все. Точно не все, вот мой Антоша был таким прекрасным мужем! – И Вера снова заплакала, сморщив лицо.



– Я думал, что и здесь будет такая же история с жестоким мужем, – виновато протянул Ватсон, пока вдова отлучилась сварить свежего кофе, – и проявил инициативу. А выходит, что нет никакой закономерности…

– Ты ошибаешься, Джон. Закономерность есть да еще какая! – Шерлок подтащил Ватсона за рукав к книжному шкафу и показал пальцем на потертое фото в кованой рамке.

– Не может быть! – Ватсон присвистнул от удивления.

– Скажите, Вера, а ваш Антон и Константин Титов дружили со школы, верно я понимаю, судя по этому фото? – спросил Шерлок вернувшуюся Веру.

– Да, только в последнее время они почти не общались, некогда все как-то. – И Вера снова сморщилась, сдерживая слезы.

– А кто это третий рядом с ними? – Шерлок снова приблизил лицо к стеклянной дверке шкафа.

– Это Колька Станиславский. Только они с ним вообще контакт почти не поддерживали. Так, поздравления с праздниками, не более того…

– Колька, значит, а адреса его у вас нет?

– Нет, откуда.

– Ну и ладно, это не проблема… – пробубнил Шерлок, сфотографировал смартфоном фото, резко развернулся и пошагал к двери. – Простите, но нам уже пора.

И Шерлок, не дожидаясь Джона, нырнул в прихожую и покинул квартиру. Ватсон развел руками, неловко да и не понятно зачем, поклонился Вере и последовал за Холмсом.



– Николай Станиславский пропал три дня назад, о чем почти сразу заявила его сестра. Шерлок, ты думаешь, что его пропажу можно связать с одной из наших серий? – Волков постучал карандашом по большому столу из красного дерева. В кабинете было очень душно, но Волков не открывал окно, потому что за ним шумела и пылила стройка, выводя из себя до пронзительной зубной боли.

– Возможно, – кратко ответил Холмс и снова посмотрел на фотографию в смартфоне. – Вы проверили и сравнили землю, найденную во рту у Титова и Арбузова?

– Да, оба образца абсолютно идентичны.

Холмс убрал смартфон в карман:

– Что ж, я так и думал. И думаю, что нам надо поговорить с их школьным учителем. Как это?.. Классным руководителем. Джон, купи торт с большими красными кремовыми розами, мы в школу пойдем. Я видел в фильмах, что в России всегда ходят к учителям с тортом.

– Когда ты успеваешь смотреть фильмы? – фыркнул Ватсон.

– В отличие от тебя, Джон, я стараюсь находить время, чтобы погрузиться в культуру и традиции этой страны! Однажды я даже посмотрел «Москва слезам не верит», веришь ли? Хм… а интересная игра слов…

Ватсон снова фыркнул и закатил глаза. Волков с пониманием посмотрел на Ватсона и сочувствующе кивнул ему.



Ираида Михайловна поправила пучок седых волос и достала с полки фотоальбом.

– Этот выпуск был самым замечательным. Какие там ребята учились! Три золотых медалиста, пять серебряных медалей. И наша звезда, наша гордость – Петя Лямишев, победитель международной олимпиады по программированию. По-моему, он даже какой-то грант получил на разработку какой-то программы. Невероятный талант… Такие хорошие ребята.

– И Арбузов, и Титов, и Станиславский? – спросил Ватсон, нарезая торт на узком столе в учительской.

– Эти, – Ираида Михайловна покачала головой, – тоже ничего, хорошие мальчики. Звезд с неба не хватали, но зато были лидерами. Хваткие, сообразительные.

– А дружили они с кем-то еще? – Ватсон нечаянно задел пальцем кремовую розочку, облизал его и поморщился от чрезмерной сладости и жирности.

– В их компании много кто был. Агния Бауман например. Прелестная девочка. Очень цельная, принципиальная, умная. Правда, умерла два года назад. Онкология. Очень поздно обнаружили опухоль – уже на четвертой стадии. Никто даже не знал, что она болеет, уже после смерти стало известно…

Холмс быстро перелистал альбом, остановился на одном из снимков:

– Сколько учеников было в их одиннадцатом «бэ»?

– Девятнадцать, – ответила Ираида Михайловна.

– На фотографиях с последнего звонка и выпускного восемнадцать человек. Кого не хватает?

Ираида Михайловна побледнела, вздохнула и снова поправила и без того идеальный пучок.

– Петеньки Лямишева и не хватает.

– А что случилось? – поинтересовался Ватсон.

– Я точно не знаю, – пробормотала учительница и, вдруг побагровев, достала из рукава платочек и промокнула переносицу, на которой выступил пот. – Мама его позвонила и сказала, что Петя, мол, больше не придет, и аттестат она сама получала в городском комитете, в школу даже не зашла. Благо, Петя к тому времени все экзамены уже сдал.



– Врет наша Ираида Михайловна, там кое-что произошло, – пробормотал Шерлок, когда они вышли из дверей школы.

– И я подумал, что она что-то скрывает. А теперь нам куда? – поинтересовался Ватсон.

– Тут совсем недалеко, – ответил Холмс, и они повернули во двор и зашагали по дорожке из серых поломанных плиток.

– Гляди, какой могучий дуб! – восхитился Ватсон.

– Да, и я думаю, что это наш немой свидетель, – проговорил Холмс негромко, подошел к дереву, наклонился к земле, поддел пальцем немного грунта и положил в небольшой пакетик.

– Зачем? – Ватсон недоуменно пожал плечами.

– Хочу проверить местную землицу-батюшку.

– Матушку, – поправил его Ватсон.

– Я знаю, – усмехнулся Шерлок, – просто ты всегда так забавно меня поправляешь.



У подъезда панельной пятиэтажки уже стояли полицейские машины и фургон группы захвата. Волков двинулся им навстречу и быстро заговорил:

– Ты был совершенно прав, Шерлок. На местах убийства Арбузова и Титова земля как раз со школьного двора.

– Да, конечно, я прав, это все понятно, – отмахнулся от него Холмс. – Вы уже взяли его?

– Он там… в квартире…



Через узкую прихожую, где валялось скомканное тряпье, а на крючках висели вперемешку пара курток, дубленка и несколько грязных махровых халатов, Шерлок и Джон прошли в комнату. Ее размер определялся с трудом из-за плотно зашторенного окна и нагромождения разнокалиберных коробок, начиненных трудно опознаваемым хламом. На полу вперемешку стояли банки, бутылки и упаковки от пиццы и готовой еды. В комнате тошнотворно пахло плесенью, прокисшими продуктами и даже, кажется, мочой.

Единственным источником освещения служила кривая настольная лампа. В небольшом кругу ее света сидел на офисном кресле придерживаемый оперативниками и закованный в наручники сутулый, худой и тонкоусый мужчина неопределенного возраста.

– Петр, добрый день. У вас ведь уже много лет не было гостей, правда? – сказал Шерлок мужчине и подошел к нему поближе.

Петр ухмыльнулся и поправил очки, то и дело съезжавшие по потному узкому носу:

– Зззато у ммменя были мои друзья, кккоторым я помогал…

– Да, я знаю – хмыкнул Холмс и подвигал мышку на столе рядом с компьютером. – А вот и ваше орудие помощи, да? Даже я не сразу понял, как же вы это все проделывали. Хорошее приложение вы разработали. Настоящий рай для преступников и убийц. И, наверное, уровень шифрования совершенно уникальный, так ведь? Вы же гений программирования. Вас даже Ираида Михайловна хвалила. Она же и навела меня на мысль.

– Она пппомнит меня?.. – вдруг вздернул брови Петр. – Странно. Я дддумал, что меня никто не помнит. Но это не важно. Важно, что код ппприложения вы не взломаете никогда, уж об этом-то я точно пппозаботился. – И Петр расплылся в довольной улыбке.

– Про шифр и приложение мы еще поговорим, – перебил его Шерлок. – Лучше расскажите нам, Петр, где Николай Станиславский? Ведь это по вашему заказу его похитили. И я уверен, что он еще жив, иначе бы мы его наверняка уже обнаружили.

Петр снова хмыкнул, но промолчал.

Шерлок взял табуретку, скинул с нее пластиковую коробку, где в остатках бульона на дне расплылись белыми слизняками несколько кусков лапши, сел вплотную к Петру и посмотрел ему в глаза:

– Петя, ты же не сможешь жить в тюрьме в общей камере. Только представь себе, как каждый день другие мальчики будут тебя обижать, бить и, может быть, даже насиловать? Ты не выдержишь этого, Петя. Ты слишком долго берег свой покой, обустраивал свою жизнь, защищал себя и своих друзей. Давай, Петя, ты нам расскажешь, где Коля, а мы тебя посадим в одиночную камеру, где все будет почти как тут, дома. А, Петя?

Волков, стоящий рядом с Холмсом и Ватсоном, кивнул:

– Да, я готов дать гарантии. Где Николай?

Петр опустил глаза и посмотрел на свои руки, помотал головой. Он обещал себе. Больше ни за что. Никогда. И так и будет.

– Хххорошо, я расскажу, гггде он. – Петр посмотрел на Шерлока и кивнул. – Он вел сссебя со мной не так ужасно, как остальные, поэтому я решил не мммучить его, а сделал так, чтобы Кколька умирал в ггглухом месте. Ммможет быть, он еще жив.



Ватсон кормил кукурузными хлопьями енота, сидевшего у него на коленях. Енот забавно щелкал хлопья и, еще толком не прожевав один кусок, уже тянул лапку за следующим.

– Шерлок, вся эта история у меня в голове не укладывается. Как ты-то уложил?

– Я просто стал проверять не только жертв и то, как их убили, но и их родственников. Их-то как раз не особенно подозревали, да и в любом случае у них было алиби. Более того, они действительно совершенно ни при чем. Но если бы все-таки полиция удосужилась проверить их жизнь, то обнаружила бы, как и я, что жилось им очень плохо. В пяти случаях жены жертв частенько попадали в больницу с травмами различной степени тяжести, а одна из них пролежала в коме три дня по причине якобы падения с лестницы. Однако до этого она уже писала заявление в полицию на своего мужа, который ее избивал и угрожал убийством, но дело замяли, вдова забрала заявление.

Или вот еще случай – двое подростков, мальчик и девочка, потеряли отца. Никто не обратил внимания, что детей два раза объявляли в федеральный розыск, потому что они сбегали. А на своей странице во ВКонтакте девочка неоднократно писала о том, что отец привязывает их с братом к стульям, требует отчитываться по урокам, закрывает в гараже, бьет.

Также никто не обратил внимания, что родственники жертв не заявляли в полицию по поводу исчезновения. Более того, одна из жен, то есть уже вдов, после пропажи супруга закатила вечеринку, о чем я нашел пост в ее Инстаграме. Она праздновала короткую передышку от изувера, не зная еще, что он уже мертв. Иначе, вероятно, вечеринка была бы еще ярче.

– Значит, Петр убивал мучителей? Причем не своими руками. – Ватсон прижимал к себе енота, словно хотел его защитить.

– Да, все так. После того жуткого случая на школьном дворе Петр больше из дома не выходил. Всю жизнь просидел в четырех стенах, охраняя свой дом, свою крепость, как цепной дракон, не смеющий, да и не имеющий физической возможности покинуть место обитания. Это был единственный приемлемый для него вариант существования.

Вот только Агнию он не забыл. Свою любовь. Написать он ей не смел, стыдился, мучился. Но маниакально следил за ней в социальных сетях. Именно ее смерть стала спусковым крючком, свела его с ума. Все свое отчаяние и злость он вложил в разработку приложения. Приложение помогало на уникально анонимном уровне проворачивать такие жуткие сделки, что даже сам он поначалу ужаснулся. Но огромные деньги, которые потекли в его карманы, восхитили его гораздо сильнее.

Но деньги не помогли ему унять боль, и он очень страдал и мучился после смерти Агнии. Он стал искать сообщества поддержки в Facebookе и наткнулся на группу, где общались люди, страдающие от насилия. И тогда его осенило: вот ради чего он создал приложение и получил такую власть. Он решил помогать жертвам насилия избавляться от насильников. Вернее, избавлять их от истязателей насовсем. Петр с анонимных аккаунтов общался с отдельными участниками группы, дружил, узнавал подробности, имена. Дальше вычислить свою будущую жертву ему не составляло труда. Но убить насильника – это слишком просто и мягко. Надо еще, чтобы он был наказан, унижен, уничтожен.

И Петр нанял для этой цели киллера. Точнее, киллера-садиста. Имитация действий серийного убийцы позволяла лишать людей жизни с нечеловеческой жестокостью. Гениально, как по мне. Поскольку киллер выполнял задания Петра, а наказания Петр всякий раз придумывал в зависимости от прошлого жертвы, у полиции возникло впечатление, что орудует несколько серийников, при этом серии и впрямь вязались с трудом. А все потому, что не было никаких маньяков, потому что маньяк тут только один – Петр, возомнивший себя карателем и спасителем. Хотя… Нам еще предстоит поймать исполнителя его заданий, потому что тот, почуяв власть и кровь, может не остановиться. И еще большой вопрос: а был ли он настоящим прирожденным садистом до того, как нанялся к Петру?

– А как же собственные обидчики Петра? – спросил Ватсон. – Получается, он долгое время не помышлял о мести?

– Джон, все эти убийства чужих мучителей – это сублимация. Все жертвы являлись суррогатами. Но, разумеется, сублимация когда-то перестает работать, напряжение нарастает, промежутки между убийствами становятся короче. В какой-то момент Петр осознал, что настал черед его личных обидчиков. И их надо было наказать по-особенному. Вытащить из дома, раздеть, уничтожить, заставить есть землю с того места, где произошла катастрофа, разрушившая его жизнь.

И вот эта земля… помнишь? Зачем преступник ее принес? Неужели мало земли вокруг места преступления? К тому же земля, взятая в определенном месте. Значит, именно эти убийства – это что-то совсем личное, особенно значимое, отличное от других.

А тут еще и третий их похищенный товарищ… Что-то связывало их. Но поскольку нынешних общих дел у них я не нашел, то единственный вариант – их школьная пора, юность, там-то и надо было копать. Практически в прямом смысле этого слова. А тут – одноклассник, который вдруг не пришел на выпускной.

Кстати, про третьего товарища: Николай должен был умереть от голода и холода, замурованный в небольшой укрепленной бетоном яме. Николаю повезло: он в клинике, выздоравливает, скоро отправится домой.

– И мы с тобой домой отправимся, ведь так? – Ватсон внимательно посмотрел на Шерлока. А енот спрыгнул с колен Ватсона, бегом кинулся ко все еще распахнутому чемодану, достал оттуда свои носок и платок, юркнул к комоду и снова засунул за него свои вещички.

Холмс усмехнулся:

– Кто-то вот уезжать совсем не хочет.

– А мы? – снова спросил Ватсон уже с нажимом.

– А мы можем поступить, как захотим. Только давай сначала выпьем чаю. Даже в Лондоне не везде найдешь такой хороший чай. А уж такое малиновое варенье, какое варит Владилена Амбруазовна, так и вообще днем с дождем не сыщешь.

– С огнем, – поправил его Ватсон, но Холмс лишь цокнул на это языком.




Цыганское счастье. Юля Фаро


Известный лондонский ювелир и завсегдатай алмазной биржи Майкл Шапиро и в свои восемьдесят два, что называется, был нарасхват. Поэтому поздний звонок геммолога из Testing Laboratory, заставший его на пороге офиса, ничуть не удивил пожилого джентльмена.

– Только не говори, Сэм, что хочешь поздравить меня с Днем Святого Патрика и пригласить в паб, – не церемонясь с бывшим учеником, пошутил ювелир. – Выкладывай, что там у тебя?

– Заметано, мэтр, паб с меня, – хохотнул звонивший, – тем более что вы меня бесконечно обяжете, если прямо сейчас конфиденциально посмотрите один синий камушек. Мой знакомый будет у вас с минуты на минуту.

– Так и быть, – вздохнул старик, – чего не сделаешь ради того, чтобы ведущий эксперт Великобритании был мне бесконечно обязан.

Когда протеже Сэма вошел в кабинет, мистер Шапиро уже вновь сидел за уставленным приборами столом.

Поздоровавшись, тучный господин в очках с любопытством обвел глазами интерьер комнаты, где строгость и сдержанная роскошь свидетельствовали о безупречном вкусе хозяина. Мазнул взглядом по развешенным на стене дипломам и опустившись в кресло, протянул наблюдающему за ним ювелиру квадратный футляр.

Вооружившись бинокулярной лупой, Майкл бережно открыл коробку.

«Не может быть! „Цыганское счастье“! – Ювелиру показалось, что от охватившего его страха он вот-вот потеряет сознание. – Спокойно, старина, спокойно», – мысленно увещевал себя Шапиро, сжимая в пальцах знакомый ему перстень.

Внезапный всплеск эмоций объяснялся просто. К Майклу на экспертизу попало изделие его собственной работы! Перстень, изготовленный для лучшего друга, цыганского барона Терентия Лапыгина, которому Шапиро был обязан жизнью. А ужас ситуации заключался в том, что покойный Лапыгин был похоронен вместе с кольцом. Уж это присутствовавший на похоронах Майкл знал точно.

«Кто ты, мордатый? – делая вид, что изучает драгоценность, размышлял Шапиро. – Грабитель могил или деляга-скупщик?»

Ювелир скосил глаза на гостя, тот моментально оживился и улыбнулся в ответ. Шапиро пододвинул микроскоп.

«Ну-ну… Улыбайся… – мысленно разрешил Майкл. – Посмотрим, как ты запоешь, когда я отправлю тебя за решетку. Вызову полицию и предъявлю документы на право собственности! Слава богу, сертификат на перстень хранится у меня в сейфе. А моя служба охраны не только засвидетельствует попытку ограбления, но и врежет тебе „за сопротивление“, – мстительно подумал он, аккуратно вращая винт настройки. – Интересно, почему Василий не рассказал, что могилу отца обокрали? Наверняка взрывали бетонную гробницу. Лом там не возьмет. Нужно срочно звонить в Питер!»

Шапиро достал из ящичка бутылек с реактивом и, капнув жидкость на кольцо, предупредил клиента:

– Ждем пять минут!

– Надо так надо, – ответил тот.

Пользуясь моментом, ювелир отстучал смс-ку сыну покойного друга: «Вася, как дела? Когда был у отца?»

Ответ не заставил себя ждать: «Только что вернулся с кладбища. Обновил цветы. Все в порядке!»

Озадаченный ответом ювелир с пристрастием уставился в микроскоп. Сомнений не было: перед ним подлинное «Цыганское счастье»!

– Ваша вещица? – как можно спокойнее наконец поинтересовался он у визитера.

– Наследство дальнего родственника, – ответил тот, отводя в сторону бегающие глаза. – Само кольцо меня не интересует. Хочу продать только камень! Что скажете? Настоящий?

– Самый что ни на есть, – ухмыльнулся Майкл. – Хотите узнать стоимость?

Гость торопливо кивнул.

– Синие бриллианты редкость, цена одного карата пятьсот тысяч долларов. А здесь больше пятнадцати, – медленно, чтобы не дрогнул голос, пояснил ювелир. – Оставьте на пару дней и будете знать точную цену.

– Двое суток? – Очкарик задумчиво потер подбородок. – Долго… Хочу продать камень побыстрее, поэтому мне достаточно услышать от вас приблизительную цену.

– Ваше право. – Старческие губы растянулись в подобии улыбки. – Кого интересуют плюс-минус три миллиона и мое желание приобрести это кольцо без лишних формальностей?

– Вы хотите его купить?! – Посетитель не смог скрыть ликования.

– Конечно! Но только после тщательной экспертизы, – не моргнув глазом, сообщил Майкл, – за сохранность не переживайте: для нас с Сэмом это не первая приватная сделка.

Окрыленный обещанием, толстяк согласился и быстро откланялся.

Оставшись один, Шапиро хотел было вызвать охрану и приказать проследить за посетителем, но передумал. Тут нужны настоящие профи, которые вычислят вора и ликвидируют все риски повторного ограбления могилы. Ведь кольцо непременно должно вернуться к хозяину. Для ювелира это вопрос чести!

Задумавшись, он откинулся на спинку массивного кресла и закрыл глаза.

И вот он уже в далеком сорок третьем. Там, на Псковщине, где отступавшие фашисты безжалостно расстреляли жителей его гетто.

Автоматные очереди перекрывали хриплый лай псов… Шестилетний Мишка, ошалелый от ужаса, стоял в шеренге смертников на краю свежевырытого рва. Дрожа всем телом, он жался к отцу, боясь хоть на секунду отпустить его руку.

– В Ленинграде живет мой брат Яша, Яков Шапиро, ювелир, найди его, – вдруг прошептал отец, отдернул ладонь и резко двинул своим дырявым сапогом по босым Мишкиным ступням, с силой пихнув его назад.

Потеряв равновесие, Мишка свалился в ров за секунду до автоматной очереди.

Очнувшись, придавленный грудой тяжелых тел, он даже кричать не мог, только скулил… Внезапно все вокруг него зашевелилось, и чей-то голос приказал:

– Дэ васт, мальчик! Дай руку, мальчик!

И вот уже оборванный цыганенок, вытаскивает его из проклятой ямы и тащит на себе в лес, зажимая рот грязной ладонью.

Так они и познакомились – Тереха Лапыгин и Мишка Шапиро. Выживали, скитались, воровали, попадались. Детдом… Побег… «Малолетка»… Побег… Жизнь в цыганском таборе и дружба. Верная честная дружба!

В пятидесятом Тереха умудрился разыскать ювелира Якова Шапиро и лично вручил ему племянника.

«Ты, дядька, учи Мишку! Хватит ему по карманам тырить! И не обижай! Проверю!» – по-взрослому напутствовал он Якова. Не проверил… После известного указа «О приобщении к труду цыган, занимающихся бродяжничеством» ему пришлось надолго исчезнуть.

А несколько лет спустя и Шапиро покинули СССР.

Разыскали друг друга только в разгар лихих девяностых. Лапыгин уже был бароном, а Мишка, тогда уже Майкл, успешным ювелиром. Тогда-то Майкл и пообещал, что в следующий раз привезет другу подарок, сделанный своими руками.

– Себя привози! – отмахнулся цыган. – Мне бы, Мишка, чтоб ты почаще приезжал и чтоб цыганское счастье из рук не ускользнуло!

Вот так название перстня появилось раньше, чем сам перстень.

Спустя год на аукционе он увидел потрясающий синий бриллиант. В то время цветные алмазы еще стоили на порядок ниже и по сравнению с прозрачными камнями пользовались меньшим спросом.

– Цыганщина и безвкусица, – прошипела за его спиной чопорная англичанка, – таким булыжником лишь цыгана можно осчастливить.

Усмехнувшись, Шапиро приобрел камушек, не раздумывая.

А на юбилей Терентия под гул всеобщего восхищения Майкл торжественно преподнес другу «Цыганское счастье». О цене перстня умолчал – ни к чему это. Главное, что барон был доволен. Да и вся цыганская родня кольцом любовалась: «Ну надо же, до чего сапфир лучистый!» То, что перед ними настоящий бриллиант, Шапиро объяснять не стал.

Только шувани, цыганская ведьма Мала, от ложки дегтя не удержалась. Заявила, дескать, негоже кольцам такие имена давать. Мол, получается, что с этого дня счастье ромалэ от Терентия неотделимо и беда всех постигнет, если выкрадут у него подарок. Лапыгин ведьму осадил, сказал, что, пока он жив, никто до перстня не дотронется.

– А когда помрешь? – не унималась шувани.

– Когда помру, с собой заберу, а другу и сыну завещаю, чтоб в случае чего вора поймали и кольцо мне вернули! – грозно сдвинул брови цыганский барон.

– Не переживай, Тереха, я верну тебе «Цыганское счастье»! – вслух пообещал мистер Шапиро, открыл глаза и взялся за телефон.

– Алло! Миссис Хадсон? – произнес он, прижимая аппарат к уху. – Марта! Это я, Майкл. Мне срочно нужна помощь твоих постояльцев. Что? Они в Санкт-Петербурге? Это как раз то, что мне нужно!



Забавный, словно мультяшный, бело-зеленый «Фольксваген Поло» с надписью «ТаксовичкоФ» на капоте свернул с оживленной трассы Санкт-Петербург – Всеволожск и, проехав несколько метров по узкой занесенной снегом грунтовке, резко остановился.

Пожилой водитель обернулся к пассажирам:

– Все, уважаемые, приехали! Вот тот самый баннер компании «Райский уголок», у которого вам назначена встреча. Не обессудьте, что на двадцать минут раньше прикатили, кто ж их, пробки эти, угадает.

Холмс и Ватсон, сидевшие на заднем сиденье, уставились на придорожный плакат. Посмотреть было на что! Рекламный щит с изображением пухлого господина в строительной каске, держащего на ладони симпатичный домик, был вдоль и поперек исписан грязными ругательствами, среди которых только «вор» и «крыса» являлись словами общеупотребительными.

Застегнув клетчатое полупальто, Ватсон пригладил и без того аккуратную бородку.

– Сообщить бы в администрацию, чтоб это безобразие убрали, – недовольно произнес он.

– Думаю, это господина Райса строители разукрасили. Кинул он их с оплатой, вот работяги над его портретом и изгаляются, – хмыкнул водитель.

Дослушав шофера, Холмс запахнул на груди коричневую парку, поправил намотанный вокруг шеи красно-зеленый шарф и, открыв дверцу, не раздумывая, вонзил желтый ботинок в рыхлый весенний сугроб. Выбравшись наружу, он обошел машину по хрусткому снегу и, достав смартфон, сделал несколько снимков рекламного щита.

– Холмс! Может, подождем заказчика в машине! Мне неприятно даже рядом с такими художествами стоять, – выкрикнул в приоткрытую дверь Ватсон.

– Не вижу разницы, – не поворачивая головы, насмешливо ответил Шерлок, – стоять или сидеть. Вот если бы ехать!

– Не, мужики, у меня заказ, – молниеносно отреагировал таксист, – рад бы да не могу.

Ватсон вздохнул и нехотя покинул салон. А бело-зеленая машина покатила обратно.

Холмс включил навигатор и, определив конечную точку маршрута, поманил за собой напарника.

– Эх, если бы этот старик Шапиро не был приятелем миссис Хадсон, я бы ни за что не согласился на эту авантюру, – сетовал Ватсон, шагая позади друга. – Уму непостижимо! Как можно вести расследование, если нас просто обложили ограничениями!

В три прыжка Джон поравнялся с Шерлоком и тронул его за рукав. Холмс остановился.

– Ну сам посуди. – Встав напротив напарника, Ватсон стянул перчатку и принялся загибать пальцы. – Во-первых, нельзя привлекать к делу полицию! Позор семьи, романипэ – так называемый цыганский кодекс и прочие анахронизмы. – Его мизинец уперся в ладонь. – Во-вторых, нельзя опрашивать никого, кроме сына покойного. Иначе – пересуды о сбывшемся пророчестве, паника среди соплеменников, месть потомкам Терентия. – Безымянный палец занял место рядом с мизинцем. – В-третьих, нельзя озвучивать в присутствии баронского сына каких-либо версий, дабы этот горячий цыганский муж, полюбивший после смерти родителя прикладываться к спиртному, не бросился тут же чинить расправу и не угодил в тюрьму. – Средний палец присоединился к двум первым.

Затем, видимо, не придумав никаких аргументов для указательного пальца, Ватсон уперся им в грудь Шерлока.

– А теперь ответь мне: зачем вообще нужно это расследование, если миссис Хадсон и так прилетает в Санкт-Петербург, чтобы доставить перстень? Вот когда кольцо будет у нас, тогда и нужно встречаться с сыном покойного и придумывать способ, как вернуть кольцо в могилу. Насколько я понял, главное – вернуть подарок на место?! Поверь, Шерлок, с жуликом ювелир разберется без нашей помощи. Подключит Скотланд-Ярд, уж Лестрейд-то из этого псевдопродавца душу вытрясет! Зачем осматривать место преступления, если легче добиться признания от обвиняемого?

Терпеливо выслушав доводы, Холмс неторопливо отодвинул от себя палец приятеля.

– Ладно, спишем твое раздражение на бессонную ночь, – насмешливо произнес он, – потому как все твои «во-первых», «во-вторых» и «в-третьих» – просто пыль по сравнению с основной причиной предстоящего расследования.

– И что же это за причина такая? – изумился Ватсон, натягивая перчатку.

– Элементарно, Ватсон! – Теперь Шерлок театрально поднял вверх указательный палец. – Мы не посмеем отказать в просьбе нашей дорогой миссис Хадсон. И если она обещала мистеру Шапиро, что мы проведем это расследование, соблюдая все ограничения, то так тому и быть. А чтобы случайно не спровоцировать баронского сына на расправу с грабителями, предлагаю в его присутствии версий не озвучивать и делиться соображениями через сообщения в мессенджере. Ведь, со слов мистера Шапиро, Лапыгин-младший в принципе чересчур импульсивен, а после известия о краже перстня лично готов убить каждого причастного к делу.

– Значит, будем переписываться, – согласился Ватсон. – И действительно, ты прав, этот ночной курс по цыганской истории выбил меня из колеи. Извини.

Он наклонился и, ухватив пригоршню талого снега, приложил его ко лбу.

– Всё! Я в норме!

– Тогда предлагаю поговорить о деле. – Холмс одобрительно похлопал друга по плечу и, взглянув на навигатор, снова двинулся в путь. – Итак, Терентий Лапыгин, – донесся до Ватсона его бодрый голос, – в соответствии с традициями был погребен в герметичном бетонном склепе с толстыми стенами и потолком из крепких плит, залитых цементным раствором. Сверху захоронения установлено подобие мраморного мавзолея и памятник.

– Невероятно солидная конструкция, – забыв об усталости, откликнулся Ватсон.

– Последними, кто покинул вечное пристанище барона, были сын покойного Василий, некто Душан Скорич, опекаемый Терентием великовозрастный серб-сирота, и наш уважаемый заказчик, который, уходя, лично удостоверился в наличии перстня, – продолжал размышлять сыщик.

– Значит, кто-то нарушил целостность склепа после похорон? – подытожил Ватсон. – Но…

– Я знаю, о чем ты подумал, – быстро среагировал Шерлок, – только один вопрос. Почему все решили, что грабители непременно сами проникали внутрь? В двадцать первом веке полно разных приборов для того, чтобы проделать отверстие в материале любой толщины и прочности и выудить перстень, находясь снаружи.

– Теперь я понял, зачем ты заставил меня взять две лупы. Будем искать след от сверла, – догадался Джон, – но ты просил еще и мел…

Ватсон не договорил.

В этот момент из-за поворота показался огромный золотистого цвета «Шевроле Тахо». Притормаживая, внедорожник призывно посигналил путникам. Из машины выпрыгнул колоритный темноволосый детина в длинном расстегнутом пуховике. Сомневаться в его принадлежности к цыганскому племени не приходилось. Тут было все: и длинные разметавшиеся по плечам кудри, и густые усы, переходящие в объемную бороду, и украшающий грудь увесистый золотой крест. Распахнув руки, он двинулся навстречу путникам.

– Н-да-а… – сквозь зубы процедил Шерлок, – не забудь про мессенджер. – И, улыбнувшись, помахал мужчине рукой.

– Здравствуйте! – пробасил здоровяк. – Я Василий Лапыгин, сын Терентия, названного брата дяди Миши из Лондона. А вы, как я понимаю, Уильям Шерлок Скотт Холмс и Джон Хэмиш Ватсон. Прошу в машину!

Разместив новых знакомых в уютном салоне, Василий тут же вручил им планшет с видеосъемкой похорон.

– Не доводилось бывать на подобных мероприятиях? – поинтересовался он. – Удивлены?

– Уже нет, – заметил Холмс, – за прошедшую ночь мы просмотрели в интернете столько цыганских похорон… Да и двухчасовое общение по скайпу с «дядей Мишей из Лондона» в определенной степени сделало нас специалистами в этом вопросе.

– Тогда легче объяснять, – кивнул Лапыгин-младший. – По нашим поверьям, умерший должен предстать перед Богом не с пустыми руками. Все его любимые вещи обязательно должны находиться при нем. Наши родичи в Молдове в прошлом году даже «лексус» с покойником на тот свет отправили! Сверху все плитами закрыли и замуровали. Вот и батю по первому разряду проводили… Не представляю, как перстень украли! Могила-то целехонькая…

– К сожалению, ваше видео бесполезно, – уныло заметил Ватсон, возвращая гаджет владельцу, – слишком много народу, да и съемка велась непоследовательно, я даже мистера Шапиро с трудом разглядел.

– Да, оператор я никудышный! – пояснил цыган и тут же поинтересовался: – Дядя Миша предупредил вас, что поиски воров должны проходить в строжайшем секрете?

– Предупредил, – отозвался Ватсон, – но признаюсь, что мне это не по душе.

– Вы что?! – выпучил глаза Василий. – Про кражу нельзя никому говорить! Для меня ворюгу вычислите, я с ним сам поквитаюсь. И кольцо, когда ваш человек привезет, только мне отдайте. Я лично должен его отцу вернуть!

– А помимо «Цыганского счастья», много ценностей в могиле было? – перебил возмущенного цыгана Шерлок.

– Так, мелочевка, – растерялся тот. – Деньги, иконы… Какая разница? С кольцом это ни в какое сравнение не идет! Вы же фото перстня от дяди Миши получали?

– Получали, – буркнул Холмс, стуча по сенсорным клавишам смартфона, – но на вопрос о стоимости своего шедевра ювелир не ответил. Может, вы в курсе цены?

– Толком не знаю, одно скажу, – хитро прищурился цыган, – камень там чистейший да и по размеру не меньше, чем в известном Blue Diamond Ring.

– Ну, бывают и побольше. На гонконгском аукционе синие бриллианты не такая уж редкость, – продемонстрировал свою осведомленность Ватсон и вежливо добавил: – Вы же не против, если я буду заносить в электронный блокнот некоторые пометки?

– Можно, – кивнул Лапыгин.

– А почему вы не взяли с собой Душана? – заинтересованно спросил Холмс. – Я так понял, что от него у вас нет секретов.

– Душан улетел к себе, – погрустнел Лапыгин, – он и не знает, что случилось.

– Понятно, – буркнул Холмс и тут же набрал что-то в телефоне.



Оставив внедорожник неподалеку от кладбища, троица отправилась к могиле Терентия пешком. Шагая впереди по узкой занесенной снегом тропинке, Лапыгин-младший периодически останавливался и крестился на мраморные памятники сородичей.

По всему было видно, что цыгане на скульптурах не экономили. Изваяния были исполнены в натуральную величину и проработаны до мельчайших деталей.

– Как живые! – восхитился Ватсон, задержавшись около одной из оградок, за которой виднелось сразу три памятника.

Холмсу, замыкавшему шествие, тоже пришлось остановиться. Пользуясь моментом, он принялся отряхивать парку от налипшего снега.

– Что вам тут надо, чужаки-гаджо[1 - Гаджо – человек, воспитанный вне рамок цыганской культуры.]?

Древняя сгорбленная старуха, размахивая клюкой, появилась из-за памятников и нетвердой походкой направилась к сыщикам.

– Прочь! Прочь!

Сыщики замерли. Она тоже остановилась и стала крутить головой в разные стороны.

– Слепая, – догадался Холмс.

Василий, заметив, что спутники отстали, вернулся к ним.

– Не обращайте внимания! – крикнул он. – Это безумная шувани Мала, она не в себе и почти ничего не видит. Тут у нее муж и сыновья похоронены. Каждый день к ним приходит.

– А-а, и ты здесь, баронский выкормыш! – рассвирепела старуха. – Никак к Терентию направился?! Убирайся отсюда!

– Идите, – Шерлок неожиданно подтолкнул друга в спину, – я сейчас догоню.

– Но, Холмс!.. – начал было Ватсон, однако сыщик уже перемахнул через невысокое ограждение и подошел к старухе.

– Что он делает? – удивился Василий.

С тропинки было видно, как Холмс, перекинувшись с Малой несколькими фразами, сунул что-то в карман ее замызганного пальто. Старуха успокоилась и покивала головой.

– Обычай! Дает бабушке денег, – бросив быстрый взгляд на экран смартфона, пояснил Ватсон.

Могила Терентия располагалась внутри просторной кованой беседки. Мраморная скульптура изображала узколицего бородатого мужчину в широкополой шляпе и строгом костюме. Правой рукой с известным перстнем на среднем пальце он опирался на трость.

– Тут батя моложе, – пояснил Василий, – памятник делали по давнишней фотографии. Правда, красавец?

– Отличная работа, – с видом знатока заключил Шерлок, не отрывая глаз от скульптуры.

Вокруг была чистота. По всему видно, Василий подготовился к приезду сыщиков: убрал весь снег внутри ограды. В черный мрамор под ногами можно было смотреться как в зеркало.

– Обследуйте, – развел руками цыган, – лично я здесь уже все облазил. Тут каждая плита подогнана – комар носа не подточит.

Вглядываясь даже в самые маленькие трещинки, сыщики с пристрастием осмотрели сквозь лупы сантиметр за сантиметром.

– Василий, – выдохшись, поинтересовался Холмс, – мне нужно, чтобы вы показали место, где в подземном склепе расположена кровать, на которой лежит покойник.

Ватсон достал из кармана сверток с кусочком мела и протянул цыгану.

Когда на мраморе появился белый контур прямоугольника, Холмс прикрыл глаза и, сделав руки «домиком», быстро постучал пальцами друг о друга.

– Допустим, – пробормотал он, – а теперь скажите, как именно расположены руки на теле покойного.

– Вот так! – Василий скрестил пятерни поверх груди.

– Рука с перстнем сверху или снизу? – уточнил Холмс.

– И не снизу, и не сверху! – ответил Лапыгин. – Мы все сделали, как при жизни. Отец перед сном снимал кольцо и клал его в тапки около кровати. Поэтому Душан сказал, что отец, хоть и уснул навечно, но ведь уснул же. А раз так, было решено поставить батины тапки у кровати и положить туда перстень.

– Какой умный этот Душан! – прищурился Холмс. – А где он работал?

– Так через дорогу отсюда, на стройке коттеджного поселка «Райский уголок», – отозвался Василий. – Там работал, а свободное время у нас подхалтуривал или просто в гости заходил. Он ведь во время югославской войны с родителями в плен попал, один из всей семьи выжил. Так же, как мой отец в Великую Отечественную. Прикипел к нему батя, говорил, что они с сербом – дети войны!

– Едем на стройку, – внезапно объявил Холмс. – Сейчас, только позвоню.

Он вывел на экран смартфона снимок придорожного баннера с реквизитами «Райского уголка», после чего набрал номер.

– Алло! Я могу посмотреть коттеджи, выставленные на продажу? Спасибо. Буду через десять минут. – И тут же поторопил спутников: – Быстрее, быстрее! Мне нужно срочно кое-что там проверить!

– Что именно? – заинтересовался Василий.

– Агрегат один, – отмахнулся сыщик.

Доставив детективов до ворот стройки, цыган собирался пойти с ними, но Холмс бесцеремонно велел ему оставаться в машине.

Представитель застройщика, без особого энтузиазма исполняющий роль гида по «Райскому уголку», оказался прорабом и представился просто Сергеичем. Заученными фразами он сразу принялся талдычить про качество домов, прочность стройматериалов и новаторские технологии прокладки коммуникаций.

– Как-то уныло вы свои дома рекламируете, – прервал его бубнеж Холмс.

– Мои дома? – негодующе всплеснул руками Сергеич. Его словно подменили, так пылко он перешел в наступление. – А ничего, что я вообще не своим делом занимаюсь? Хозяин объекта, господин Райс, за границу от кредиторов слинял, даже не рассчитался с рабочими! Хотя денежек на стройку в банке взял предостаточно. Говорят, что часть суммы через фонд какой-то крутанул, думал на этом навариться. А там пирамида оказалась! Теперь банк коттеджи и распродает, а работяги свою злобу на плакатах с его рожей вымещают! Видали, поди, вдоль трассы щиты рекламные.

– А каким способом прокладывались коммуникации? – с видом крайней заинтересованности спросил Шерлок. – Траншеи рыли?

– Зачем траншеи? – быстро переключился прораб. – Тут Райс не поскупился – купил-таки установку ГНБ, ну ту, что горизонтально-направленное бурение осуществляет и трубы сразу прокладывает. Представляете, пять километров на глубине два метра для нее раз плюнуть. Мы с мужиками сначала обрадовались – шикарная штука, да и подхалтурить на ней всегда можно, – он виновато обвел присутствующих глазами, поняв, что сболтнул лишнего.

– И где подхалтуривали? – въедливо осведомился любопытный «покупатель».

– Нет! – огрызнулся строитель. – Райс на обслуживание ГНБ серба своего поставил, Душана Скорича…

Сергеич нервно сдернул с головы красную пластиковую каску и, в сердцах взъерошив жидкие волосы, снова водрузил ее на макушку.

– Вот почему у нас в стране своим не доверяют?! Носился с этим Душаном, словно тот специалист экстра-класса! А ведь, если разобраться, у серба этого даже строительного образования нет. Трепался всем, дескать, он то ли на геолога, то ли на минеролога учился. Врал!

– Почему вы так решили? – не удержался Ватсон.

– Так он такое загибал – уши в трубочку сворачивались! Помню, как-то мы по пятьдесят накатили и разобрало его на пафос. Заявляет, типа, если дотянул бы в свое время до белого диплома, то не сидел бы с нами в вагончике.

Лицо прораба побагровело, и он смачно сплюнул.

– Во дебил! Да разве белые дипломы бывают?

Сыщики многозначительно переглянулись.

– Да нет, не дебил ваш Скорич, – задумчиво произнес Шерлок, – думаю, он действительно учился либо на геологическом, либо на минералогическом факультете, потому что и там и там можно получить специализацию геммолога.

– Какого еще геммолога? – не понял прораб. – И причем тут белый диплом?

– А при том, – закончил свою мысль Холмс. – Геммологи, специализирующиеся по бриллиантам, получают диплом белого цвета.

– Ну вот, видите? – приосанился прораб. – А я что говорил! Причем тут бриллианты, тут одна щебенка!

– Ладно, давайте посмотрим вашу установку ГНБ, – по-деловому предложил Холмс, – меня интересует, трубы какого диаметра она может прокладывать.

– Не понял! Вы мне что тут голову морочите? Я ж думал, приглядите чего, аванс внесете… У меня с банком договор: я им покупателей, чтобы кредит компании хоть как-то закрывать, они мне комиссионные.

– Тогда деловое предложение! Вы показываете нам ГНБ, объясняете принципы работы, а еще рассказываете о Душане Скориче все, что только можете вспомнить. А я плачу вам за это сто долларов. Идет?

После демонстрации громоздкой желтой коробки на гусеничном ходу, оснащенной подвижным стержнем для прокладки труб, довольный легким заработком прораб так раздухарился, что притащил георадар и объяснил, как он работает и как определяет наличие подземной трассы. Однако эйфории поубавилось, когда выяснилось, что данная чудо-машина тянет трубы диаметром не более двадцати сантиметров.

Расстроенный Ватсон даже присел на корточки, разглядывая лежащие на земле нарезанные заготовки.

– Даже собака не пролезет, – резюмировал он и постучал согнутым пальцем по трубе. И тут случилось непредвиденное! Из металлического жерла высунулась крысиная морда. Подрагивая усами, животное обнажило желтые клыки и уставилось на Ватсона.

– Shit! – Отдернул руку Ватсон.

– Во! К вопросу о Душане, – обрадовался Сергеич, – серб крыс не боялся! Представляете, в руки этих тварей брать не брезговал и даже дрессировал одну. Говорил, что когда в плену был, то только с ними и играл.

– Как дрессировал? – В глазах Холмса вспыхнул неподдельный интерес.

– Так прикармливал салом, приучал, значит, к вкусу и запаху. А потом натрет небольшой предмет жиром, спрячет, а подопечная его и рада стараться… Найдет и тащит хозяину. А он ее за это сальцом поощряет. Фокусник, е-мое!

– Значит, Душан Скорич, заведовал установкой горизонтального бурения и дрессировал крыс. Занятно! – улыбнулся Холмс. – А мог он использовать установку так, чтобы никто не узнал?

– Подхалтурить, что ли? – уточнил прораб.

Холмс утвердительно кивнул.

– Да он только халтурой большую часть времени и занимался! И прятаться ему не нужно было. Сам Райс ему заказы подкидывал, а тот, видать, ему за это в клювике приносил. Последнее время они с Райсом вообще не разлей вода были. Закроются в административном вагончике и шепчутся о чем-то. Дошептались, мать их…

– Еще сто долларов за часовую аренду георадара и хорошей лопаты, – деловито предложил Холмс. По всему было видно, что рассказ об ученой крысе навел его на какие-то мысли о способе ограбления.

– Да не вопрос! – махнул рукой прораб.



Через час уставшие и промокшие сыщики уже точно знали маршрут прокладки трубы, врезанной в стену склепа. Нашли и две хитроумные, выведенные на поверхность отводки.

– Вентиляция и лазейка. Крыса вполне могла по ней внутрь проникнуть, – смекнул Ватсон. – Хитро придумано! Только где нам теперь искать Душана?

– Ну сволочь, ну сволочь, – не переставал возмущаться Василий, – это надо же, крысу выдрессировал, чтобы она ему кольцо украла! Думаю, колечко он по бросовой цене сразу же сбыл, а сам на родину подался! Получается, и разбираться не с кем! Хоть бы кольцо скорее вернуть, хоть как-то бы на сердце полегчало…

– Да, Василий, плакала твоя цыганская вендетта! – печально заключил Ватсон. – Но не переживай, как только нам доставят «Цыганское счастье», мы тебе его тут же передадим. Можешь пока инструментом запасаться, чтобы отверстие просверлить и, главное, его потом заделать аккуратно.

– Не сомневайтесь, сделаю! Спасибо вам большое, что во всем разобрались! Я теперь ваш должник. Но Душану это с рук не сойдет! Как верну перстень в могилу, отправлюсь мерзавца искать.

У Холмса зазвонил телефон, извинившись, он поспешил отойти в сторону.

– Много дел? – уважительно произнес цыган.

– Много, – задумчиво подтвердил Ватсон. – Через час нас ждут в горотделе полиции, сегодня там торжество: отмечают день службы по борьбе с экономическими преступлениями, нужно обязательно поздравить. Подбросишь? Или нам такси вызвать?

– Что вы такое говорите? – обиженно воскликнул Василий. – Конечно, довезу!

– Холмс! – довольно закричал Ватсон. – Если вы разговариваете с майором, передайте, что мы будем без опоздания! Василий нас подвезет. Вернем Сергеичу георадар и сразу в Питер.



Всю дорогу до города ехали молча. И только завидев торговый центр, Холмс попросил остановиться, сославшись на необходимость купить подарок. Вернулся из магазина с тележкой, нагруженной тремя коробками шампанского.

– Ничего себе! – присвистнул Василий. – Это все в полицию? Но почему шампанское? Я думал, что настоящие мужики предпочитают что-нибудь покрепче!

– Мужики предпочитают покрепче, – согласился Холмс и подмигнул напарнику. – Но кто, если не я, подумает о дамах, которых в правоохранительных органах тоже немало.

Разгрузив багажник у входа в здание, Василий вызвался помочь донести одну из коробок.

Груженные увесистой поклажей, они гуськом прошествовали через вестибюль до окошка дежурного.

– Моя фамилия Холмс, нас ждут в тридцать восьмом кабинете. Позвоните, пожалуйста.

– Минутку, – отозвался сержант.

– Может, я поставлю коробку да поеду? – демонстративно поглядывая на часы, предложил Василий.

– Куда? На пол? – негодующе воскликнул Холмс. – Сейчас к нам спустятся.

Пискнул подошедший лифт. Из бесшумно отворившихся дверей вышли трое полицейских. Все произошло в мгновение ока. Один из сотрудников правопорядка ловко перехватил коробку Василия, а двое других, схватив его за руки, потащили к лифту, надевая на ходу наручники.

– Стойте! – вдруг выкрикнул Холмс. – Пожалуйста, не лишайте нас с другом финальной сцены! Дайте досмотеть спектакль до конца!

Он подбежал к задержанному и рывком сдернул с него парик, а следом сорвал усы и бороду.

– Ну, здравствуй, гаджо Душан! Знаток бриллиантов и претендент на белый диплом!

– Как вы догадались? – Лицо Скорича перекосилось от злобы.

Из дородного цыгана он за секунду превратился в плешивого мужичонку.

– Старая шувани, хоть и слепая, но тебя по голосу узнала! А еще она мне шепнула, что Василий лицом очень похож на своего отца! Так что ни борода, ни усы тебя не спасли, гаджо. Я памятник Терентия внимательно разглядел. Не похож!

– Да и настоящий Василий, который отродясь нигде не учился, вряд ли знает про гонконгские аукционы и уж точно не знаком с Blue Diamond Ring, – иронично добавил Ватсон. – И еще «лексус» хоронили не в Молдове, а в Румынии. Ну и то, что Душан Скорич не покидал пределов РФ, выяснить труда не составило. Так что так себе спектакль получился!

– Ерунда! – оскалился серб. – Вам нечего мне предъявить! Вы ничего не докажете! Перстень у Майкла Шапиро! И принес его не я! Это произвол, за что меня задержали? Я буду звонить консулу!

– Тебя задержали по делу об исчезновении Василия Лапыгина! Старая Мала передала мою записку участковому. Василий уже вторые сутки как пропал. Надеюсь, ты скоро признаешься, где прячешь сына Терентия?

– Да жив он, жив! – брызгая слюной, выкрикнул Душан. – Спит пьяный у меня на съемной квартире. Я связал его только для того, чтобы не дебоширил, да рот заклеил, чтобы не орал, когда очухается. Подумаешь, преступление! Мужики напились. А про кольцо не докажете. Или вы крысу допрашивать станете?

– Расскажешь это Райсу на очной ставке, – зло посоветовал Холмс, – и не забудь объяснить, почему твой бывший одногруппник и приятель Сэм, ныне работающий в Testing Laboratory, отправил его именно к Шапиро! Круто ты Райса подставил! Потом дождался, когда Василию из Лондона позвонят и он прибежит к тебе, чтобы позвать на встречу с нами. Ты, конечно же, согласился и предложил снять стресс водкой.

– А может, и добавил в водку снотворное, – предположил Ватсон, – для Василия, разумеется. Идеальный план заполучить кольцо обратно, зная, что через сутки его доставят в Питер.

– А что? Что мне оставалось делать? – с ненавистью прошептал Скорич. – Я все это придумал. Я выдрессировал крысу. Я натер перстень салом. Я проложил трубу. Я добыл кольцо из могилы. Я отдал его Райсу. Он обещал сразу же купить его у меня за три миллиона. Всего за три! Для него это пустяк. Но в последний момент стал врать, говорил, что отдаст деньги потом, после Лондона, куда летел к Сэму по моей наводке. Я понял, что кинет. Не вернется в Россию. Вот и попросил Сэма отправить его именно к Шапиро, я был уверен, что старик в лепешку расшибется, но вернет кольцо Василию. А Райсу поделом, пусть теперь за кольцо отдувается. Я теперь не у дел.

– Как сказать. – Холмс указал пальцем на видеокамеру, установленную над лифтом. – Последняя модель, изображение сопровождается звукозаписью. А мы с Ватсоном с удовольствием выступим свидетелями чистосердечного признания. Так что увидимся!

В этот момент в смартфоне Скорича раздался громкий сигнал. Кто-то настойчиво хотел поговорить с ним через скайп.

– Минутку. – Шерлок запустил руку в карман пуховика задержанного и, нажав пульсирующую кнопку, поднес экран к лицу Душана.

На мониторе возник улыбающийся Райс.

– Хай, Душан! У нас все получилось! Завтра я продаю колечко – и всё в ажуре! Ты прости, что не отдал тебе деньги, как договаривались. Не было у меня денег. Зато завтра я буду богат и обязательно с тобой рассчитаюсь! Ты чего такой напряженный? Не переживай – не кину! Улыбнись и расслабься.

На Скорича было страшно смотреть. Бледный и взмокший, он ловил пересохшими губами воздух не в силах вымолвить ни слова.

– Вижу, удивлен, что я так быстро справился. Ну ладно, давай, я еще хочу по Лондону побродить, а то со всей этой беготней города толком и не видел.

Экран погас.

– Он получит деньги? – еле слышно спросил Скорич.

– Вряд ли, – усмехнулся Шерлок. – Завтра Райса ждет большое разочарование и знакомство со Скотланд-Ярдом.

– Тоже лондонская достопримечательность, – философски заметил Ватсон, приглаживая бородку.




Посылка со следствием. Татьяна Машкова


– Шерлок, тебе письмо! – мимоходом бросил Ватсон, не отрываясь от ноутбука.

Маленький электронный конвертик со свистом пересек экран и упал в корзину «Ш. Холмс – входящие».

– Что-то срочное? – Холмс мерно покачивался в кресле-качалке. Его локти крепко упирались в высокие кожаные подлокотники, а кончики тонких пальцев изящно переплелись друг с другом. – Дорогой друг, будь любезен, прочти. Только суть.

Ватсон завис над клавиатурой.

– Тебе, Шерлок, пришло письмо о том, что для тебя есть письмо.

Веки Холмса раздраженно дрогнули.

– Дорогой Ватсон! Это такая шутка? Не смешно.

– Шерлок! – Ватсон всем телом развернулся к другу. – Тебе на электронный адрес пришло письмо от директрисы частного музея Почтовых отправлений. В этом письме она сообщает, что в запасниках ее музея найдено нераспечатанное бумажное письмо, адресованное лично тебе, дорогой друг. Письмо датировано мартом две тысячи пятого года.

Холмс вскочил с кресла:

– Какого? Две тысячи пятого? Ватсон! Ты сейчас очень занят? Вот и отлично! Я тоже могу позволить себе короткую вылазку из дома. Мы не знаем, где это легкомысленное письмо бродило пятнадцать лет, поэтому не дадим ему шанс совершить еще одну самостоятельную прогулку.

И Холмс громко рассмеялся над собственной шуткой.

В ответ Ватсон лишь растерянно улыбнулся.

– Дорогой Ватсон! – продолжил Холмс, глядя на недоумевающего друга. – Я говорю, что мы не станем больше доверять это письмо почтовым перевозкам. Мы поедем за ним сами. Собирайся! Ты знаешь адрес музея?



Старинную дверь небольшого петербургского особняка украшали тонкие молдинги, завитки причудливого растительного орнамента и объявление: «Уважаемые гости! В музее санитарный день. Приносим глубочайшие извинения!»

Ватсон нажал на кнопку звонка у входной двери.

Директриса музея Этель Марковна предстала перед гостями, с ног до головы облаченная в белый защитный комбинезон. На грудь ее свисал небольшой респиратор с пластиковым пятаком. Открыв дверь, Этель Марковна не пустила гостей дальше порога, да и отвратительный запах дихлофоса, который тяжелыми парами вырывался наружу, отбил у Холмса с Ватсоном всякое желание переступить этот самый порог.

– Мои глубочайшие извинения! Я не могу вас впустить. Там внутри все отравлено. Потомки не простят мне смерть великого сыщика и его биографа, – кокетливо улыбнулась Этель. – Понимаете, клопы, крысы. Беда старого фонда. – Этель потрясла черно-красным пульверизатором, который угрожающе торчал из ее руки.

– Зачем же вы сами? – Холмс пристально разглядывал Этель, словно сканировал сквозь защитное обмундирование. – Существуют службы санэпиднадзора. Почему бы не вызвать их?

– Вызываю. Регулярно. Раз в год. А потом дочищаю за ними. У нас же тут письма! Посылки!.. Клопы – еще куда ни шло. С ними я легко справляюсь. – Пульверизатор в ее руках заколебался вверх-вниз, поддакивая словам хозяйки. – А вот крысы и мыши… Беспощадное зло для наших бумажных экспонатов!.. И дополнительный рассадник кло-по-о-ов! – Видимо, заметив нечто враждебное под ногами, Этель со всей силой наступила на это враждебное носком своего ботинка и растерла по полу. – Нет! Нет! Только я могу с этим справиться. Но вы пришли за письмом? Правильно? Располагайтесь вон там.

Она ткнула пульверизатором в сторону парковой скамейки и быстро скрылась за дверью со старинными молдингами.

Стояло непривычное для Петербурга полное безветрие. Холмс с Ватсоном с облегчением отошли подальше от паров дихлофоса, вытекающих из щелей особняка, с радостью сделав выбор в пользу сырого питерского воздуха и тусклого солнца. Прошло совсем немного времени, и входная дверь музея снова распахнулась. Этель появилась на пороге. На этот раз в руке вместо пульверизатора она держала слегка пожелтевший конверт.

– Вот оно, держите. – Этель протянула конверт Холмсу. – Правда, потом вам придется мне его вернуть. Письмо стоит на балансе как экспонат. Но вы можете снять себе копию, – добавила она и величаво удалилась в свое отравленное царство.

Холмс внимательно рассмотрел прямоугольный конверт. Белого цвета, обрамленный красными и синими косыми полосками по краям. Две обычные аккуратно наклеенные марки. Без особого труда Холмс открепил треугольный клапан. Клеевой слой, видимо, совсем рассохся. Из конверта Холмс вынул вдвое сложенный клетчатый листок. И принялся читать.

– Джон, зайди в интернет, – не отрываясь от письма, попросил Холмс. – Набери: «Март 2005 год банк кража бриллиантов убийство охранников». Ищи: «Петр Ялов, почтальон». Нашел? Читай.

Прикрывая рукой от уличного света экран смартфона, Ватсон прочитал: «Седьмого марта охранниками одного частного лица в банк „Ситипост“ была доставлена крупная партия бриллиантов. В этот день банк был закрыт для других посетителей. В банке находились только его сотрудники. Когда время для соблюдения всех формальностей по передаче бриллиантов истекло, а из хранилища никто не вышел, сотрудники банка забеспокоились и обнаружили внутри хранилища двоих мертвых охранников. Охранники задохнулись от ядовитых паров гранаты, которая лежала рядом с их телами. Хранилище было закрыто изнутри. Бриллианты пропали. В преступлении подозревается некто Петр Ялов. Почтальон. Он регулярно доставлял и забирал почту из банка и был единственным человеком, кто с момента поступления бриллиантов покинул банк. Прибывшие на место преступления оперативники бросились на поиски Ялова и схватили его рядом с почтовым отделением, куда он возвращался после совершенного им преступления».

– Джон, – прервал Ватсона Холмс, – это письмо как раз от него. В нем Ялов полностью отрицает свою вину. И просит меня о помощи. Продолжай!

– «На гранате, которая послужила орудием убийства, обнаружены отпечатки пальцев Петра Ялова. Ялова арестовали, но бриллиантов у него не нашли. Куда он их спрятал, так и не удалось установить. Суд приговорил Петра Ялова к двадцати годам лишения свободы».

– Значит, лет через пять он должен освободиться, – задумчиво произнес Холмс.

– К сожалению, этого не произойдет, – покачал головой Ватсон и зачитал заключительные слова статьи: – «После вынесения приговора Ялов был убит сокамерниками». Мне жаль, дорогой друг, это значит, что наша помощь уже никому не нужна.

– Джон, можешь оставить свои сожаления при себе. Мы беремся за это дело.

– Но дела-то нет, Шерлок. Следствие и суд признали Петра Ялова виновным. Он пойман, осужден и убит.

Холмс сунул письмо обратно в конверт и решительно поднялся со скамейки.

– Дела нет, а вопросы остались, Джон.

– Куда пропали бриллианты?

– Куда пропали бриллианты? Как два мертвых человека оказались запертыми изнутри? Как письмо очутилось в музее? Где это письмо гуляло целых пятнадцать лет?

Ватсон в недоумении пожал плечами.

– На последний вопрос даже я могу ответить, Шерлок. В том, что письмо по России гуляло пятнадцать лет, нет ничего удивительного. О работе почты здесь всегда слагали анекдоты.

Но Холмс уверенно продолжил:

– И самый главный вопрос: кто преступник?

Ватсон с удивлением посмотрел на друга.

– По одной небольшой записке пятнадцатилетней давности ты, Шерлок, определил, что следствие ошиблось и осудили невиновного? Ты думаешь, преступник не Ялов?

– Я думаю, дорогой друг, что эта записка придаст делу о пропавших бриллиантах новый оборот и нам с тобой надо ответить на все вопросы, которые я озвучил. Посмотри, есть ли хоть какие упоминания о близких родственниках Петра Ялова, о его знакомых? Может, у него была жена?

– Невеста.

– Вот и отлично, Джон! Узнай адрес и отправляйся к ней. Расспроси ее о женихе.

– А ты, Шерлок?

– А я отправлюсь за помощью к Волкову. Нужно попасть в архив и изучить официальные материалы расследования.

План действий Холмса был понятен, и Ватсон был готов послушно приступить к его выполнению. Напоследок взглянув на здание музея, в одном из окон второго этажа Ватсон заметил, как фигура в белом защитном комбинезоне быстро отпрянула от окна. Человека Ватсон не разглядел, но ни секунды не сомневался, что это была Этель.

– Холмс! – Ватсон потянул друга за рукав пальто, желая привлечь внимание. Но Холмс уже мчался вперед, попутно давая Ватсону указания:

– Попроси у невесты почтальона образец его почерка. На всякий случай. Уверен, что я найду образец в деле, но чем черт не шутит. Нелишним будет все проверить.



Марина Агеева выглядела настолько воздушной, что в отношении нее выражение «прикована к инвалидному креслу» невольно воспринималось буквально. Казалось, если ее освободить, то она не пойдет, а сразу полетит, словно ангел. Пшеничные прямые волосы, узкое лицо, тонкая, почти прозрачная кожа и синие глаза-блюдца. Ватсону на мгновение захотелось сделать для нее весь мир лучше.

Внешность ангела мешала точно определить возраст Марины. В свои почти сорок она выглядела подростком. Усталым подростком-ангелом.

– Тот год, – начала свой рассказ Марина, – должен был стать самым счастливым в моей жизни, а превратился в сущий кошмар. Мы с Петром планировали пожениться. У нас должен был родиться ребенок. А тут это ограбление. Петра арестовали. Его обвинили в убийстве. Но он не был виновен. Я уверена. Меня затаскали по допросам. А потом Петра убили. Я потеряла ребенка. Начались осложнения. И вот… с тех пор я здесь, – Марина погладила подлокотник инвалидного кресла.

– Почему вы уверены, что Петр не был причастен к тому ограблению? – нерешительно задал вопрос Ватсон. В эту секунду он тоже был готов верить в невиновность Ялова, как и в то, что рядом с Мариной не может существовать ничто порочное.

Марина подняла свои глаза-блюдца на Ватсона, и тому, словно он совершил что-то бесстыдное, захотелось провалиться сквозь землю, навсегда забрав с собой свой вопрос.

Марина слегка улыбнулась и тихо произнесла:

– А вы знаете, он стал приходить.

– Кто? Куда? – опешил Ватсон.

– Петр. Последние две недели он снова приходит сюда. В этот дом.

Сомнения в нормальности произнесенных Мариной слов постепенно начали возвращать Ватсона из мира ангелов с пшеничными волосами к реальности и несовершенству бытия.



Холмс встретил Ватсона в их квартире на Мойке, 4. Он сидел в любимом кресле-качалке, вытянув к камину длинные ноги.

– Ты как-то странно выглядишь, дорогой друг. Что с тобой произошло?

– Я побывал в раю и аду одновременно. – Ватсон с досадой бросил пальто на спинку ближайшего стула и нервно заходил по комнате.

– Ватсон, пожалуйста, отбрось всю эту сентиментальную чушь, остановись и расскажи все по порядку.

Стараясь не упустить ни одной мелочи, Ватсон рассказал о своей встрече с Мариной. Холмс молча слушал, иногда недовольно покряхтывал, когда Ватсона особенно сильно заносило на слезливых оборотах.

– Холмс, она замечательная женщина. Но так до конца и не оправилась от пережитого. Как несправедливо с ней обошлась жизнь! Шерлок, ей мерещится призрак Петра Ялова. Тут мы абсолютно бессильны.

– Прекрасно! Призрак! На такое я и рассчитывать не мог! – Холмс вскочил с кресла.

– Очень рад за тебя, дорогой Шерлок, что помешательство женщины тебе кажется прекрасным. – Ватсон был удручен и явно обижен черствостью Холмса. – Надеюсь, твоя встреча с Волковым и изучение архива тоже прошли прекрасно. Ты уже сделал какие-то выводы относительно виновности Петра Ялова?

Холмс взял со стола трубку, щелкнул зажигалкой и закурил.

– Бриллианты забрал Петр. – Холмс медленно выпустил изо рта пушистое облачко табачного дыма. – Больше было некому. Обо всем остальном пока рано говорить.

– Шерлок, ты разрываешь мне сердце. Да что мое сердце! Марина вряд ли сможет пережить такую правду! – Чувство досады переполняло Ватсона, и он хлопнул рукой по столу.

– Дорогой Джон, если бы каждый раз я раскрывал дело таким образом, как это удобно тебе и приятным тебе людям, то мне была бы грош цена, – спокойно ответил Холмс. – Что же касается призраков… Дорогой друг, нам обоим хорошо известно, что призраки не появляются просто так. Вспомни собаку Баскервилей… Меня же занимает вопрос, почему письмо Ялова всплыло именно сейчас, спустя почти пятнадцать лет? И еще… Как в закрытом изнутри помещении оказались мертвые тела?

– Закрытое изнутри хранилище – это загадка твоего уровня, Шерлок. А вот письмо… Простая случайность. Стечение обстоятельств, – развел руками Ватсон. – Письмо провалялось пятнадцать лет в запасниках музея. Этель разбирала архивы и нашла его. Сообщила тебе об этом. Вот и вся тайна. Кроме того, если ты убежден, что виновен Ялов… Дорогой Шерлок, ради чего тогда ворошить прошлое? Пожалей тех, кому Петр был дорог. Он понес наказание. Его убили. Дело давно закрыто.

– Джон, я больше чем уверен, – Холмс оставался непреклонен, – в этом деле не один, а несколько преступников. У Ялова либо был сообщник, либо его использовали без его ведома.

– Сдаюсь, Шерлок. Спорить с тобой невозможно, поводов усомниться в правильности своих выводов ты никогда не давал. Что делать дальше?

– Дальше, дорогой друг, мы с тобой постараемся побольше разузнать о том, что осталось от автора письма. Ватсон, не смотри на меня так, пожалуйста. Я не собираюсь копаться в могиле Ялова. Мы снова отправляемся к Марине. Я хочу лично услышать ее рассказ о призраке, а заодно все, что она помнит о дне ограбления. Я читал ее показания, и мне не дает покоя ощущение, что в них что-то упущено.



Небольшой коттеджный поселок, в котором жила Марина, находился в черте города. На самом краю. Город планомерно давил и вытеснял самобытные одно-двух-этажные частные домики громоздкими, однообразными коробками новостроек. На фоне окружающих многоэтажек дом Марины выглядел совсем крошечным. В его окнах на первом этаже горел свет. Холмс с Ватсоном постучали. Дверь открыла сама Марина. Ватсону показалось, что с момента их последней встречи она стала еще более воздушной и прозрачной. На Холмса ни ангельская воздушность, ни инвалидность Марины не произвели никакого впечатления. Разговор с Мариной Холмс повел короткими жесткими фразами, как показалось Ватсону, граничащими с жестокостью.

– Я посчитал крайне занимательным ваш рассказ моему другу о том, что Петр Ялов приходит к вам. Расскажите, как это происходит? – Холмс стоял спиной к свету посреди комнаты, скрестив руки на груди. Его высокая худая фигура грозно нависала над сидящей в инвалидном кресле Мариной.

– Я не сказала, что он приходит ко мне. – Голос Марины звучал мягко и спокойно. – Я сказала, что он приходит в этот дом. Где-то после часа ночи, не позже двух, я слышу, как тихо поворачивается ключ в замке. У меня хороший слух.

– У Петра был свой ключ?

– Да.

– Где сейчас этот ключ?

– Мне его вернули после смерти Петра.

– Вы хотите сказать, что ключ, которым пользовался Петр пятнадцать лет назад, хранится у вас?

– Да.

– Тогда каким ключом Петр открывает замок?

– Не знаю. Наверное, призрачным, – ответила Марина, словно не могло быть ни малейшего повода подвергать сомнению существование призрачных ключей.

– Что дальше? – Холмс жестом дал понять, что внимательно слушает Марину, подошел к входной двери и тщательно оглядел замок.

– Дальше Петр бродит по дому, переставляет вещи, постукивает по стенам. Примерно через час уходит.

– Вы разговаривали с ним?

– Да.

– О чем?

– Сперва я хотела убедиться, что это он. Я спросила его об этом. Он утвердительно кивнул.

– Что еще он вам говорил? – Холмс испытующе посмотрел на Марину.

– Ничего существенного. – Марина смущенно опустила глаза в пол.

– Хорошо. Как Петр выглядел?

– Призрачно. Еще немного постарел.

– Скажите, Марина, – Холмс отошел к окну и присел на подоконник, – у вас никогда не возникало мысли написать заявление в полицию с жалобой на проникновение в ваш дом?

– Нет.

– Почему?

– Писать в полицию заявление на призрака мне кажется довольно странной идеей. Меня могут посчитать сумасшедшей.

Во время разговора Ватсон молча краснел, бледнел и приходил в ужас от манер Холмса, но еще больше его удручали ответы Марины. Хотя основной специализацией Ватсона была хирургия и терапия, знаний по психиатрии в Лондонском университете он получил достаточно, чтобы начать подозревать печальный диагноз.

Холмс же, напротив, был крайне увлечен диалогом.

Когда призрачная биография почтальона Петра Ялова была изучена полностью, Холмс перевел разговор назад в прошлое. К событиям пятнадцатилетней давности.

– Марина, вспомните, пожалуйста, все, что произошло с вами и Петром в день ограбления. Например, что делал Петр в то утро?

– Ничего особенного. Что можно вспомнить о том, что было пятнадцать лет назад? Петр встал. Позавтракал. И ушел на почту. Больше я его не видела. Только в зале суда.

– В день ареста, Марина, Петр написал мне письмо. – Теперь Холмс, заложив руки за спину, медленно расхаживал по комнате. – В этом письме он утверждал, что невиновен, и просил меня о помощи.

– Я сразу вам сказала, что он не убийца. Почему вы не помогли ему тогда, пятнадцать лет назад?

– Тогда я не знал о существовании письма. На днях оно было найдено в музее Почтовых отправлений. Мне его передала директриса музея.

– Как ее зовут? – В голосе Марины Ватсон почувствовал напряжение.

– Этель Марковна Паткина. Вы знакомы с ней? – Холмс остановился и посмотрел на Марину.

– Нет, – едва слышно произнесла она. Ватсон понимал, что с Мариной что-то происходит, ему показалось, что она окаменела. Даже взгляд ее остановился на какой-то невидимой точке. Шевелились только губы. Холмс с Ватсоном скорее угадывали, чем слышали, о чем она говорит. – Я не была с ней знакома лично, но пятнадцать лет назад Этель Паткина руководила почтовым отделением, в котором работал Петр.



– Шерлок. – Отойдя на внушительное расстояние от дома Марины, Ватсон дал выход своим эмоциям: – Оказывается, Ялов и Этель были знакомы! И не просто знакомы! Возможно, у них была интрижка. Ты видел реакцию Марины на имя Этель? Мало того, что ее жених убийца. Он еще и изменял ей со своей начальницей!

– Дорогой друг, успокойся, прошу тебя. Петр Ялов точно далек от того, чтобы над его головой засиял нимб. Но он вряд ли изменял Марине. Во всяком случае, не с Этель. За это я ручаюсь.

– Ты в этом уверен? – В голосе Ватсона мелькнула надежда.

– Чуть позже мы поговорим об этом. А сейчас я должен кое-что проверить. Мы отправляемся в архив. Вернее, я отправлюсь в архив, а ты пока прогуляйся по парку. Погода хорошая. Тепло. Солнце светит. Тебе надо успокоиться.



После архива Холмс обнаружил Ватсона бродящим нога за ногу по оживленной пешеходной аллее. Ватсон игриво огибал лавку за лавкой, что-то бубнил себе под нос или тихо напевал. Холмс нагнал друга:

– Дорогой Джон, ты все это время ждал меня на улице?

– Шерлок! – радостно воскликнул Ватсон. – Рад тебя видеть! Как дела? Уверен, ты уже раскрыл это дело и, как обычно, оставил всех в дураках!

– Можно попросить тебя не шуметь, дорогой друг? Вокруг люди. Почему ты не пошел домой? Давай присядем. Или продолжим прогулку?

– Пока ты рылся в архиве, дорогой Холмс, я сидел в библиотеке и штудировал последние номера British Journal of Psychiatry о галлюцинациях при экзогенных психозах.

– Хорошо, Джон, хорошо… Догадайся, что мне удалось раскопать?

– Что-то очень важное?

– Да. Я узнал, что через четыре месяца после ареста Петра Ялова Марина получила от него посылку. Коробку с конфетами.

– Не вижу в этом ничего особенного, Шерлок. Петр отправил своей невесте в подарок конфеты. Он сидел в тюрьме. Как еще он мог проявить свою любовь и заботу?

– Возможно, дорогой друг. Но есть один нюанс. На момент, когда Марина получила посылку, Ялов был мертв уже почти три месяца.

– Шерлок, стараниями почтовых услуг его письмо шло к тебе пятнадцать лет. Возможно, и его посылка Марине застряла где-то на три месяца.

– Оказалось, все значительно проще, дорогой друг. Ялов отправил посылку в день своего ареста. Я нашел квитанции об отправке. Они заполнены его почерком. В день своего ареста, седьмого марта, Ялов оформил доставку посылки адресату на определенную дату. А именно – ровно через четыре месяца.

– Ты прав, Шерлок. Довольно странно отправлять невесте конфеты накануне женского праздника, с тем чтобы их доставили через четыре месяца. Это какая-то шутка? Тогда для шуток Ялов выбрал не самый удачный день в своей жизни… Если только в этой коробке… Шерлок, кажется, я догадался! – закричал Ватсон, но тут же осекся и продолжил уже шепотом: – Петр по почте отправил бриллианты Марине. Вместо конфет – бриллианты! Щедрый подарок! Ведь я прав?!

– Да, – улыбнулся Холмс. – Ты делаешь успехи в расследовании, мой друг.

– Шерлок, ты тоже догадался?! – не унимался Ватсон, возбужденный своей победой. – Мы догадались вместе. Методом логических рассуждений, проанализировав ситуацию и изучив материалы дела! Вместо конфет в коробке были бриллианты. Как это просто!

Но внезапно новая страшная догадка заставила Ватсона остановиться посреди улицы, прервав ликование. Улыбка сменилась выражением досады и разочарования.

– Нет! Мы ошиблись! Конфеты и бриллианты. Сколько весят конфеты? А сколько – камни? Если бы в коробке из-под конфет лежали драгоценные камни, то взяв в руки коробку, любой работник почты догадался бы по их весу, что в коробке совсем не конфеты. Они бы вскрыли коробку. А та-а-ам…

– Дорогой Ватсон, я понимаю, что ты не богатая вдовушка, чтобы хорошо разбираться в бриллиантах. И никогда ею не будешь. Но такая бриллиантовая безграмотность непростительна для тебя, сыщика со стажем! – Холмс потрепал Ватсона по плечу. – Бриллиант весом один грамм стоит больше десяти миллионов рублей. Вес любой среднестатистической шоколадной конфеты составляет от одиннадцати до семнадцати граммов. В украденной партии было около девяноста бриллиантов. Посчитай, пожалуйста, – вся партия легко поместилась в стандартной коробке из восемнадцати конфет. Представляешь, сколько та коробочка стоила?!

Ватсон открыл смартфон и принялся что-то напряженно подсчитывать на калькуляторе.

– Шерлок, ты, как всегда, прав. Но это значит, что конфеты, то есть бриллианты, получила Марина. Бриллианты все время находились у нее! – Ватсон схватился руками за голову. Он совсем пал духом, теряясь в догадках и неподтвержденных подозрениях. – Неужели Марина была с Петром заодно? Неужели Марина – тот самый сообщник Петра, о котором ты упоминал?

– Дорогой друг, я начинаю беспокоиться за твое душевное состояние. О Марине поговорим позже. Перво-наперво мы с тобой должны отправиться к нашей замечательной директрисе – отравительнице крыс.



В этот раз на Этель вместо защитного комбинезона красовался темно-синий деловой костюм. Элегантный крой и простые линии подчеркивали его индивидуальность и высокую стоимость. Отсутствие защитного капюшона позволило наконец Холмсу с Ватсоном увидеть, что волосы Этель окрашены в пепельно-серебристый цвет и уложены в пышную прическу из аккуратных локонов.

Без защитного комбинезона Этель разительно преобразилась внешне. Но больше всего друзей поразило, как изменилось выражение ее лица. Вместо миловидной, кокетливой женщины перед ними предстала жесткая, хваткая дама пятидесяти лет.

Этель Марковна Паткина хорошо понимала причину повторного визита сыщиков. Она больше не пыталась заигрывать с ними. Холмс же сразу начал разговор с обвинения, чем немало удивил Ватсона.

– Этель, я знаю, что это вы организовали ограбление. Можете ничего мне не говорить. Вы умная женщина, поэтому не станете давать показания против себя. Даже мне. Я сам расскажу, как все было. Буду благодарен, если вы меня поправите. Итак, у вас есть брат Василий Паткин. Он хорошо известный криминальный авторитет, который в конце девяностых организовал преступную группировку внутри почтовой системы. Вы руководили одним из почтовых отделений и вместе с братом занимались хищениями на почте.

Этель снисходительно ухмыльнулась. Холмс продолжал:

– Когда преступная сеть была раскрыта, вам чудом удалось избежать ареста. Брат взял всю вину на себя. До кучи, так сказать. Предполагаю, что вы жутко испугались возможного ареста и хотели завязать. Но у вашего брата на ваш счет были другие планы. Он оставил вас на свободе не из братской любви. Он надеялся с вашей помощью продолжить свой преступный бизнес, что, видимо, шло вразрез с вашими планами. Тогда вы подумали бежать из страны. Так это или нет, но вам понадобились деньги. И вы решили ограбить своего брата. Украсть его бриллианты. Наверняка вы убеждали себя, что это самое последнее, вынужденное преступление, которое гарантирует вам свободу от брата, и что больше никогда вы не ступите на скользкий путь. Для осуществления своего плана вы разработали сложную схему. И вовлекли людей брата – двух охранников, которые, выполняя поручение Василия Паткина, должны были поместить бриллианты на хранение в банк. Роль козла отпущения вы отвели своему сотруднику – Петру Ялову.

Этель слушала слова Холмса с вызовом, но в ее глазах читался страх.

– Итак, Этель, вы подкупили охранников брата, сделав их своими сообщниками. Вы объяснили им, как украсть бриллианты и как отвести подозрение от себя и в глазах закона, и в глазах самого Паткина. Охранники должны были разыграть передачу бриллиантов в банк. На самом же деле, коробку с бриллиантами они должны были отдать Петру Ялову. Он в это время принес в банк почту. Ялов ни о бриллиантах, ни о вашем плане ничего не знал. От него требовалось лишь выполнить распоряжение начальницы, то есть забрать и принести вам коробку. Охранники, оказавшись внутри хранилища, должны были привести в действие гранату, которая бы на время их усыпила и тем самым отвела от них подозрение. Все должно было выглядеть так, словно неизвестный совершил нападение на людей Паткина и скрылся с бриллиантами.

– Шерлок, в банке охранников проверяют на наличие оружия, – заметил Ватсон. – Их бы не пустили внутрь с гранатой.

– Гранату в банк, – голос Холмса даже не дрогнул, – принес Петр Ялов. По вашей просьбе, Этель. И передал ее охранникам. Только он, разумеется, не знал, что это. Я видел фотографии в уголовном деле, она не выглядела, как обычная граната. Какой-то контейнер. Допустим, вы объяснили Ялову, что это взаимная деловая передача с оказией. Ялов не смог отказать в просьбе своей начальнице. Так отпечатки пальцев Ялова оказались на гранате.

– Холмс, мне очень нравится, как вы сочиняете. – Директриса развязно откинулась на спинку кресла, высокомерно глядя на сидящих перед ней сыщиков.

– Вы обманули и Петра, и охранников, – не обращая внимания на ее колкость, продолжал Холмс. – Вместо гранаты с усыпляющим газом вы подсунули им гранату с ядовитым. Охранники умерли от отравления. Вам действительно хорошо удается травить всех, кто встает на вашем пути. Лукреция Борджиа могла бы брать у вас уроки.

– Я ничего не понимаю в ядовитых гранатах. – Этель нервно засмеялась.

Холмс оставался невозмутим.

– Вам не нужно разбираться в химическом оружии. У вас широкий круг знакомых преступников, всегда готовых помочь за деньги. Вы купили эту гранату у тех, кто не любит вашего брата и будет молчать.

– Вы ничего не сможете доказать. Это только ваши домыслы.

– Я и не собираюсь. Для суда доказательств вашей вины действительно маловато. Но, уверен, вашего брата мой рассказ очень заинтересует.

– У меня нет этих бриллиантов, – Этель пристально смотрела Холмсу в глаза. Теперь она навалилась грудью на стол и нервно сжимала кулаки. – Никогда их не было. Их украл Ялов. Понимаете, я не знаю, где бриллианты! Мне самой очень хотелось бы узнать, куда они пропали.

– Вот это действительно правда. Вы не знаете, где бриллианты. Именно поэтому спустя пятнадцать лет вы достали письмо Петра Ялова и сделали все, чтобы привлечь мое внимание к давно закрытому делу. Вы хотели, чтобы я – Холмс – послужил слепой марионеткой в ваших руках и нашел для вас бриллианты вашего брата.

– Так вы знаете, где они? Брат убьет меня, если я их не верну! – Казалось, напряжение доведет Этель до нервного срыва.

– Коробку с бриллиантами забрал Петр Ялов. Вы сами его об этом попросили.

– Но куда он их дел? Когда он появился на почте, у него в руках ничего не было, кроме почтальонской сумки. Петра задержали на моих глазах. И обыскали. Бриллиантов в сумке не оказалось.

– Почему вы не спросили его, где бриллианты?

– В это время оперативники проводили обыск у меня в отделении. Ялов был у них под наблюдением. Улучив минуту, он сказал мне, что охранники ничего ему не передавали. Он ничего не знает. И тут же сунул мне в руки послание для вас, сказав, что ему потребуется ваша помощь. Естественно, письмо я не отправила. Зачем мне в этом деле знаменитый сыщик? А через три дня на мой адрес пришла коробка. Та самая коробка конфет, которую Ялов должен был мне передать от охранников. Только в коробке оказались не бриллианты, а обыкновенные шоколадные конфеты. Я была готова задушить Ялова собственными руками, но к тому моменту он уже был под арестом.

– А почему вы были уверены, что конфеты отправил Ялов?

– Понимаете, это был мой план: спрятать бриллианты в коробку из-под конфет «Бриллиантовые грезы». Именно «Бриллиантовые грезы». В канун женского праздника коробка конфет не привлекла бы ничьего внимания. Петр должен был принести ее на почту, а я бы отправила коробку на свой адрес с указанием даты доставки через несколько месяцев. Чтобы переждать, когда уляжется весь этот ажиотаж вокруг свидетелей и подозреваемых. Видимо, Петр как-то узнал о моем плане и бриллиантах. И вместо бриллиантов прислал мне конфеты. Мерзавец!

– Согласен. – Холмс с пониманием покачал головой. – И еще вопрос: почему именно сейчас вы решили отправить мне письмо Петра?

– Брат со дня на день выходит на свободу. Он требует назад свои камни!

– Я так и думал. – Холмс поднялся со стула и направился к двери, давая понять, что разговор окончен.

– Холмс, скажите, вы знаете, где они? – Этель выглядела раздавленной, ее аккуратные локоны растрепались и теперь торчали в разные стороны.

– Знаю, – в ответ коротко бросил Холмс. Уже в дверях он обернулся. – Как и то, что эти бриллианты никто больше не увидит. Еще должен огорчить вас – объяснения с братом вам не избежать.

Этель молча закрыла лицо руками.



После встречи с Этель Ватсон пришел в себя, только когда они с Холмсом заказали по чашке кофе в кафе на канале Грибоедова.

– Шерлок, ты должен мне все объяснить. – Ватсон принял из рук подошедшего официанта чашку, кивком поблагодарил и снова обратился к Холмсу: – Про ограбление и роль Этель я все понял. Я понял, что бриллианты взял Петр. И все же, Шерлок, я абсолютно ничего не понимаю. Куда он их дел?

– Дорогой друг, подожди еще немного, – ответил Холмс, медленно помешивая сахар в своей чашке. – До ночи. Сегодня в доме Марины мы устроим засаду на призрака.



Холмсу с Ватсоном было не впервой устраивать ночную засаду. И все же каждая такая бессонная ночь доводила обоих до нервного напряжения.

Шел второй час ночи. Друзья, соприкасаясь плечами, неподвижно сидели на диване в гостиной Марины.

У Ватсона затекли спина и плечи, но больше его беспокоил другой вопрос.

– Шерлок, – прошептал он на ухо другу, – Марина не говорила тебе, куда она переезжает?

– Кто тебе сказал, Джон, что Марина собирается куда-то переезжать?

– Как же? А это что? Оглянись. Вокруг груды упакованных коробок. Шторы сняты. Во дворе контейнер для переезда. Его-то ты не мог не заметить.

– Тихо, Ватсон, – резко оборвал друга Холмс.

Было слышно, как в замке повернулся ключ. Едва скрипнув, входная дверь отворилась, и в дом вошел мужчина в черном. Он огляделся. Похлопал ладонью по ближайшей к нему коробке и направился к лестнице на второй этаж. В ту же секунду Холмс включил фонарик и направил луч света в лицо незнакомца.

– Смотри-ка, Джон! Петр Ялов. Его призрак вполне материален и не испарился в лучах света.

Петр попятился назад к выходу, зацепился за ножку стоящего на пути табурета, не удержался на ногах и упал бы навзничь, если бы не схватился рукой за его сиденье. Приземлился Петр на колени.

– Кто вы? Что вы здесь делаете? – воскликнул Петр, прикрывая свободной рукой глаза от направленного ему в лицо слепящего света и одновременно пытаясь разглядеть незнакомых людей.

– Глядя на вас, я бы представился дедушкой Константином Макарычем, но дело слишком невеселое, чтобы шутки шутить, – ответил Холмс со всей серьезностью.

Ватсон же прыснул со смеху. Только вчера они с Холмсом прочитали чеховского «Ваньку» и сейчас стоящий на коленях и опирающийся на табурет Петр напоминал Ватсону Ваньку Жукова с его письмом на деревню дедушке.

– Вы писали мне. В Лондон. Помните? Пятнадцать лет назад. – Холмс обошел Петра, внимательно разглядывая его сверху.

Петр немного пришел в себя, поднялся на ноги и присел на табурет.

– Что вам от меня надо? Где Марина?

– Нам от вас – ничего. А вот Василию Паткину, думаю, даже вашей жизни будет мало.

– Бриллиантов у меня нет. Куда они пропали, я не знаю.

– О бриллиантах – позже. Для начала поговорим о письмах. – Холмс щелкнул выключателем, и яркий свет залил всю комнату.

– Да, Шерлок! – оживился Ватсон. – Ты с самого начала твердил, что дело в письме. Объясни, пожалуйста, что с ним не так?

– Джон, ты ведь так и не прочел его. Вот. Возьми, – из внутреннего кармана пиджака Холмс вынул сложенный листок и протянул его Ватсону: – Читай.

Ватсон взял письмо из рук Холмса.

– «Дорогой Холмс! Меня зовут Петр Ялов. Я попал в безвыходную ситуацию. Меня хотят подставить. Мне грозит обвинение в ограблении банка и убийстве. Пишу вам это письмо в момент, когда меня пришли арестовывать. Но я абсолютно невиновен. Скорее всего, такой знаменитый сыщик, как вы, очень занят. Но я могу надеяться только на вашу помощь. Только вы сможете раскрыть это убийство. Я уверен, что наши следователи не станут церемониться со мной – простым почтальоном. Меня обязательно обвинят и посадят. А я ни в чем не виноват. Пожалуйста, приезжайте и помогите мне. С уважением, Петр Ялов».

– Тебя ничего не насторожило, дорогой Ватсон?

– Оно совершенно пустое для письма, от которого зависит судьба. Ни о чем, – Ватсон разочарованно пожал плечами.

– Верно. Теперь взгляни на конверт. Видишь, обе марки наклеены ровно по одной линии. Конечно, кто-то другой мог их наклеить. Но я проверил, судя по отпечаткам пальцев, марки клеили вы лично, Петр. И почерк на конверте ваш… Так аккуратно наклеить марки можно только в том случае, если человек никуда не спешит. Вы, Петр, написали письмо не в день задержания, а заранее, потому что готовились к аресту. Что еще тебя удивило, Джон?

– Ни слова про бриллианты! – воскликнул Ватсон.

– Именно! В письме – одни общие слова. Как ты правильно заметил, дорогой Ватсон, письмо ни о чем. Из всего этого можно сделать вывод, что автор писал его просто для того, чтобы написать, не рассчитывая, что оно когда-нибудь будет прочитано.

– Шерлок, для чего-то же он, – Ватсон кивнул в сторону Петра, – написал это письмо?

– Для отвода глаз, мой друг. Ялов узнал о плане Этель. Он понял, что она подготовила ему роль козла отпущения в этом ограблении, и решил сыграть свою игру: украсть бриллианты, до этого украденные Этель. Поэтому Петр не хотел, чтобы Этель раньше времени догадалась, что он в курсе ее преступного плана. Во всяком случае до тех пор, пока не закончится суд и он не окажется в тюрьме. Так возникла наивная просьба к Этель о его спасении через письмо ко мне. Думаю, он побаивался начальницу. И не без основания. Очень уж быстро и виртуозно она травит окружающих. Вам, Петр, – Холмс обратился к Ялову, – было на руку, что вас арестовали. Арест и пропажа бриллиантов позволили создать в глазах Василия Паткина легенду о вашей невиновности, а вину в пропаже бриллиантов полностью свалить на Этель. Вы были уверены, что в тюрьме Паткин организует встречу с вами и вы воспользуетесь этим случаем, чтобы сдать Этель с потрохами.

– Но как же убийство Петра? – недоумевал Ватсон. – Я был уверен, что его убийство в тюрьме организовал Василий Паткин. В наказание за кражу бриллиантов.

– Ватсон! Вы правы. Только Паткин организовал не убийство, а побег. Это был организованный побег с имитацией смерти. Паткин отправил вас, Ялов, на свободу искать свои бриллианты. Так ведь?

– Во-первых! – закричал Ялов, вскочив с табурета. – И это самое главное! Я никого не убивал! Почему я должен сидеть за убийство, которого не совершал? Этель хотела подставить меня. Она хотела, чтобы я сел за ее делишки. Я – жертва!

– Не давите на жалость. – Холмс сходу отсек попытку Ялова оправдаться.

– А во-вторых, – Петр явно не собирался сдаваться, – бриллиантов у меня не нашли. На почте меня взяли без бриллиантов. Вы никогда не сможете доказать, что я вынес их из банка.

– Вы их и не выносили. – Голос Холмса был холоден и спокоен.

– Как не выносил? – удивился Ватсон.

– Да, дорогой друг, представь себе. Я недаром провел несколько часов в архиве. Помнишь, я говорил о квитанциях? Эти квитанции полностью подтвердили мою догадку. Ялов ушел из банка, а драгоценности, упакованные в коробку из-под конфет, оставил в банке, в специально отведенном для почты месте. Туда сотрудники банка обычно в течение дня сносят рабочие письма и посылки. В день ограбления из банка ушел почтовый фургон. Это произошло до того, как в банке хватились бриллиантов. Ялов получил от охранников коробку с камнями и прикрепил бланки с адресами на две посылки. На две подарочные коробки с конфетами. В одной лежали конфеты, в другой – бриллианты. Коробка с шоколадными конфетами ушла на адрес Этель, а коробка с бриллиантами – на адрес Марины. Накануне женского праздника конфетные коробки затерялись среди подарочных посылок банка. Вот так вы провернули эту кражу, Ялов. К посылке для Марины вы приложили указание хранить коробку нераспечатанной и припрятать ее подальше. Я прав?

Ялов криво ухмыльнулся:

– Припрятала… Одному богу известно куда…

– Почему просто не спросили Марину, где коробка? Зачем попусту бродить по дому?

– Спрашивал. Но она каждый раз твердила, что-то невразумительное: «Я все отдала детям». Каким еще детям? У нее нет детей. Вы же ее видели. Она ненормальная. Скажите мне, где сейчас Марина? Она съезжает? Ее наконец кладут в психушку? Тогда, пока не поздно, надо вынудить ее рассказать, куда она дела камни.

– О чем вы, Ялов? А! Об этом? – Холмс кивнул на груду коробок и рассмеялся. – Нет. Это – «привязанный к дереву ягненок для приманки тигра». Хотя в этот раз охота шла на шакала. Мне надо было заставить вас еще раз проникнуть в дом Марины.

Ялов зло исподлобья смотрел на Холмса.

– Почему вы, Ялов, – поинтересовался Холмс, – не пришли за камнями раньше, сразу после побега, а принялись искать их только сейчас?

– Приходил. И тогда – пятнадцать лет назад – тоже ничего не нашел. Куда она их засунула? – Петр сжал кулаки и мотнул головой. – Паткин выходит на свободу, и мне, Холмс, позарез нужны эти камни.

– Понимаю. Позарез. – Холмс равнодушно пожал плечами. – Джон, позови, пожалуйста, Волкова, – обратился он к Ватсону. – Он ждет на улице. Напоследок, Петр, скажите, где вы взяли ключ от дома Марины?

– Это не секрет! Марина всегда держит запасной ключ при входе под ковриком. Она и пятнадцать лет назад так делала.

– Святая простота! – воскликнул Ватсон.

Уже по пути домой, сидя в такси, Ватсон решил вернуться к главному вопросу их расследования.

– Шерлок, открой хотя бы мне тайну, где эти злосчастные бриллианты?

– Дорогой друг, только при условии, что ты возьмешь себя в руки. – Холмс немного помедлил, а затем передал Ватсону сложенный лист бумаги – Вот! Держи, Джон. Волков откопал.

Ватсон развернул бумагу и принялся читать.

– Ничего не понимаю, Шерлок! Что это?

– Ответ на твой вопрос.

– Но это – копия справки о переводе денег в Фонд помощи детям. Две тысячи пятый год. «Принято от» – аноним.

– Правильно, дорогой друг. Теперь посмотри ниже на пометку карандашом. Видишь? Думаю, пометка сделана бухгалтером.

– «Внесено женщ. – инвал.» Что? Кем? О боже, Шерлок! Женщиной-инвалидом! Это Марина?

– Да, дорогой друг.

– Значит, Марина все же ослушалась Петра и открыла коробку?

Холмс неопределенно пожал плечами.

– Постой, Шерлок! Как я сразу не заметил? Переданная в фонд сумма действительно очень велика. Но я же считал! – Ватсон с удивлением смотрел на цифры. – Здесь явно не все. Неужели Марина оставила что-то себе?

– Дорогой Ватсон, в мире «денег, драгоценностей и криминала» всегда можно найти помощника, готового оказать услугу за эти самые деньги. Думаю, процент за обналичивание был крайне велик. Комиссионные. Это тебе не частный банк.

Ватсон удовлетворенно вздохнул и уставился в окно.

– Шерлок, – Ватсон не отрываясь смотрел, как за окном мелькали коробки новостроек, – только сейчас я вдруг понял, что целых четыре месяца коробка с бриллиантами пролежала где-то на сортировочной станции почтового отделения. Этель ничего не стоило забрать ее оттуда. Но она об этом даже не подозревала.




Spiro. Лена Леонтьева


В комнате № 42 на третьем этаже общежития было душно, воздух тяжелый, да еще тянуло чем-то чесночно-уксусным.

– Говорил оставить окно, – ругался Дамир. – Не надо! Не надо! Нюхайте теперь.

– Не возбухай, – усмехнулся Толя, открывая нараспашку оконные створки. – Сейчас все будет.

Но Дамир не успокаивался, заглядывал под кровати и в шкаф и все бубнил себе под нос. В комнату вошел запыхавшийся Коля.

– А Валерка не приехал? – спросил он с порога.

– Заболел у него кто-то, – сердито ответил Дамир и извлек из-под шкафа те самые носки, которые все весенние каникулы прели и разлагались. – Надеюсь, хоть тараканы сдохли.

– Тараканы твои давно сбежали. Не слышишь? Вонища какая, – засмеялся Толя.

– А я говорил! Говорил оставить окно. Знали же, что будут морить. Нюхайте теперь, нюхайте.

– Не тараканов морили, – сообщил Коля. – От плесени обрабатывали.

До позднего вечера Дамир перетряхивал вещи, вытирал пыль, принюхивался и чихал. Толя играл в планшете. Коля тоже особенно не напрягался, бросил сумку в шкаф и играл в телефоне, только часто подходил к зеркалу.

– Страшный, страшный, – пошутил Толя. – Сомневаешься?

В комнату забежала девушка с нижнего этажа.

– У вас от аллергии что-нибудь есть? – взволновано спросила она и, не получив внятного ответа, побежала дальше по комнатам.

Дамир потянулся закрыть окно. Стало холодать.

– Не закрывай, – попросил Коля, еще раз подходя к зеркалу. – Воняет.

– Чем тебе воняет? – удивился Дамир. – Вроде выветрилось.

Коля стянул с себя футболку, уперся руками в тумбочку. Он быстро и глубоко дышал ртом. Запах, который он ощущал, был насыщенным аммиачным, с примесью цитрусового. Запах был ему знаком, как и воспаления, проявившиеся на шеи и груди. Чем больше появлялось мелких кольцевидных высыпаний, тем тяжелее было дышать. Коля ждал, что скоро все пройдет само собой, как уже было однажды, но не проходило.

– Колян? – позвал Толя, отложил планшет и поднялся с кровати. – Что за фигня? У тебя лишай, что ли?

– Дышать трудно, – с присвистом просипел Коля, – похоже на… на спиро.

За долю секунды лицо отекло, в глазах потемнело. Коля беспомощно открывал рот, пытаясь втянуть воздух, – бесполезно.



– Уйди. – Ватсон, не отрывая взгляд от экрана компьютера, попытался рукой отогнать от себя назойливого енота.

– Его нужно выгулять, – закричал Шерлок из соседней комнаты.

– Вот и выгуляй его, Шерлок. Почему опять я?

– Потому что я…

– Да, да, – перебил его Ватсон. – Ты занят важными делами, а я просто так по квартире болтаюсь.

Шерлок заглянул в комнату и согласно кивнул.

– Вот именно! Ты и сам все понимаешь, Джон.

– А ничего, что я третий день лечу больное горло? – пожаловался Ватсон.

– Вот еще одна причина прогуляться, – безжалостно ответил Шерлок. – Ты забыл в машине свои лекарства.

Ватсон передернул плечами и стал вслух зачитывать новостную статью.

«В студенческом общежитии медицинского университета имени профессора Трошина погибло 19 студентов. Трагедия произошла вечером, когда студенты вернулись после зимних каникул. Главной версией следствия остается отравление парами чистящих средств, использованных санитарной службой при обработке помещений от плесени».

– Что думаешь? – крикнул Ватсон, не заметив, что друг уже стоит за его спиной. Когда Шерлок заговорил у него над ухом, Ватсон вздрогнул и невольно обернулся.

– Версия не кажется мне правдоподобной. Я ставлю на наркотики. Неинтересно.

– Девятнадцать человек, – сочувственно произнес Ватсон. – Почти все первокурсники. Им еще жить и жить.

Он пролистал новостную ленту, задержал внимание на списках погибших и принялся изучать комментарии пользователей. «Их могли бы спасти, люди бегали по этажам и искали таблетки от аллергии… В общежитии должна быть аптечка… Один парень кричал, что ему трудно дышать, аж на латыни кричал от страха…»

– Пролистай назад, – неожиданно попросил Шерлок. – Выше, выше. Стоп.

– Список погибших? – удивился Ватсон.

Шерлок пробежался взглядом по списку и попросил:

– Идите прогуляйтесь с енотом. Мне нужна тишина.

Облачив питомца в шлейку и прицепив поводок, Ватсон покинул квартиру, но через двадцать минут вернулся, подгоняемый любопытством.

– Беру свои слова обратно. Это очень любопытно, – раздался голос Шерлока, когда Ватсон хлопнул входной дверью. Енота Джон запер на кухне, а сам поспешил к другу.

– Главная странность – почему студент говорит о затрудненном дыхании на латыни? – сложив пальцы домиком и покачиваясь на стуле, рискуя упасть, размышлял Шерлок. – Остаточная концентрация паров во всех помещениях общежития не могла быть одинаковой. А значит, не могли они все умереть от аэрозоля да еще и в одно и то же время с идентичными симптомами. И наконец, десять из девятнадцати погибших – девушки, девять – юноши.

– Десять, девять. И что из этого следует?

Шерлок встал, принюхался.

– Из этого следует, мой дорогой друг, что среди тех, кто должен был погибнуть, есть один выживший, счастливчик или убийца.

– Это тебе интуиция подсказывает? Может быть, это совпадение? – засомневался Ватсон.

– Совпадение, к которому примешана странность, – это весьма подозрительно. И, если ты помнишь, моя интуиция редко подводит! И еще, – Шерлок снова потянул носом воздух и констатировал: – Ты запер нашего полосатого приятеля на кухне. Не осмотрительно.

В комнату проник пряный запах карри, которым была приправлена запеченная в фольге рыба, оставленная на блюде. Друзья заглянули на кухню. Енот сидел на столе, обрывки фольги валялись на полу. Следя черными глазами за благодетелями, счастливый питомец доедал ароматную рыбу.



Белый «Matiz» остановился у обочины, в нескольких метрах от ворот районного управления МВД. К открытому водительскому окошку уже спешил понурый, с серым гладко выбритым лицом мужчина.

– Стриженов Вячеслав. Следователь, – представился он и неприветливо спросил: – Холмс и Ватсон?

Ватсон кивнул в ответ и хотел выйти, но следователь задержал открывающуюся дверь, криво улыбнулся.

– Не знаю, что вы за фрукты такие, но крыша в ФСБ открывает много дорог. К сожалению.

Стриженов подал через окно картонную папку.

– Благодарю, – вежливо сказал Ватсон, принял папку и передал ее Шерлоку.

Внешность следователя удивила Джона, по телефону тот показался ему куда старше своих лет из-за хрипловатого грубого голоса.

– Вы, главное, не мешайтесь. У вас версия-то есть? – поинтересовался Стриженов.

– Моя версия состоит в том, что версия о случайном отравлении тупиковая, – отозвался Шерлок, не глядя на собеседника. – На этом пока все.

– Ладно, – следователь хмуро сдвинул брови, – мне как бы тоже приятно с вами сотрудничать.

Стриженов тяжело похлопал машину по крыше, отчего Ватсон вздрогнул и напрягся. Когда следователь ушел, Джон бережно погладил панель управления. Это движение не ускользнуло от Шерлока, и он весело заметил:

– Никакого уважения к этой маленькой машине. Взяли бы «Volkswagen»…

– Не начинай, – перебил Джон, – будь так любезен, займись делом и скажи спасибо, что я вообще согласился взять машину в аренду.

Припарковавшись у крупного торгового центра, не выходя из машины, они стали просматривать бумаги. Шерлок уделил не больше пяти минут основным материалам уголовного дела: задержал взгляд на показаниях студентов из комнаты № 42, почти сразу отложил в сторону акт обследования места происшествия и вручил Ватсону заключение медэкспертизы. После этого он принялся внимательно изучать анкеты погибших студентов.

– Медэкспертиза не выявила причин развития анафилактического шока, – щурясь от яркого солнца, светящего в окно, сказал Ватсон. – И концентрация средств от плесени не превышена. Что там в анкетах?

– Я был прав! – заявил Шерлок.

– Кто бы сомневался, – почти шепотом сказал Ватсон и уже громче прибавил: – В чем?

Шерлок быстро заговорил, выпалив свои догадки чуть ли не на одном дыхании.

– Все студенты иногородние, почти все первогодки, без хронических заболеваний и инвалидностей, с низкой успеваемостью. А вот тут сюрприз! За пару недель до каникул у всех у них успеваемость повысилась. Эту деталь наши друзья из полиции упустили. Все эти ребята имеют много общего, а значит, их смерть не случайное стечение обстоятельств, я уверен, что должен быть студент № 20. Знаешь, что еще, Джон? Это было бы ужасно скучное дело, если бы не латынь. Обожаю латынь! Медики и их латынь! Джон, ты бы стал, умирая, говорить, что тебе плохо, на латыни?

– Сомневаюсь, но ставить эксперимент не намерен.

– Едем в вуз! – скомандовал Шерлок, складывая документы обратно в папку.

– В общежитие? – уточнил Ватсон, не спеша заводить машину.

– Общежитие закрыто, а студентов выселили. Я хочу найти студента номер двадцать, Джон, а для этого нужно изучить сводные ведомости успеваемости и найти того, кто улучшил свои оценки, как и все погибшие.

Ватсон ужаснулся при мысли о количестве этих ведомостей.

– Это крупнейший медицинский вуз! – воскликнул он. – Легче поговорить с преподавателями, они должны были заметить, кто вдруг стал лучше учиться.

Шерлока забавляло, как друг возмущается предстоящим объемом работы и как его мозг напрягается, ища возможность от этой работы уклониться. Он поспешил успокоить Джона.

– Преподаватели могут субъективно относиться к студентам, а еще они могут не обратить внимания на дурака, который резко поумнел. Но не переживай, мой друг, все гораздо проще. Мы просмотрим сведения, касающиеся студентов мужского пола первого-второго курса.

– Тогда можно никуда не ехать. Запросим в электронном виде, – внес Ватсон дельное предложение.

– Конечно, но нам все равно лучше поехать в университет. Зачем терять время? Изучим ведомости в машине. Возможно, наш студент № 20 сейчас на лекциях, а если нет, то узнаем, где он. Заводи, поехали, – в голосе Холмса прозвучало раздражение непонятливостью друга. – И свяжись с майором Волковым, пусть запросит для нас документы у ректора.

– Я позвоню Стриженову, – ответил Ватсон. – Не нужно по каждому вопросу беспокоить Волкова.

На стоянке у главного учебного корпуса университета они оказались через час из-за пробок. Еще час они провели в машине, наблюдая за студентами, входившими и выходившими из здания. Некоторые ребята и девушки выбегали покурить, причем прятались за углом, прямо под наклейкой «Курить запрещено».

– Это из-за тебя, Шерлок, мы так долго ждем. Наверняка Стриженов специально тянет. Теперь ты будешь приветливее? – поинтересовался Ватсон.

– Я сама приветливость, – улыбнулся Шерлок. – Просто нужно было послушать меня и позвонить Волкову.

На планшете Ватсона пиликнул сигнал поступления имейла. Из деканата прислали ведомости.

Через сорок минут у детективов в глазах рябило от цифр. Ватсон успокаивал себя тем, что им вдвоем пришлось проверять не десять тысяч студентов, а только около трех тысяч – с первого и второго курса. А еще он сразу отсеивал девушек, так как, по логике Шерлока, не хватало именно парня. Разглядывая оценки в последней ведомости, Ватсон в сотый раз задавался вопросами: зачем кому-то выбирать 10 девушек и 10 парней и убивать их? Какая причина может быть для такого убийства, и убийство ли это?

Шерлок протянул Ватсону свой телефон с выведенной на экран ведомостью.

– Валерий Грибов, второй курс, – прочитал Ватсон. – Вижу, успеваемость у него резко улучшилась. Да еще как! Сдал все хвосты на «отлично». Идеальный кандидат!

В ведомости было указано, что Грибов учится по специальности «клиническая медицина» в группе № 18КМ2. Детективы вошли в учебный корпус, но на проходной они натолкнулись на непреодолимое препятствие – турникет и охранника. Проход тут был по пропускам, студенческим билетам или с личного разрешения ректора.

– Нам необходимо найти одного студента, – обратился Ватсон к охраннику – щуплому лысому мужчине неприветливого вида.

– Я что, по-вашему, должен бегать по этажам и искать его? – огрызнулся охранник.

– Бегать не обязательно, – ответил Шерлок. – Позвоните в деканат, и пусть они его вызовут сюда. Мы должны передать ему деньги и важные документы.

– Поймите, это срочно, – вежливо заговорил Ватсон, подыгрывая другу. – Мы уезжаем и не скоро вернемся. А Валера, как назло, телефон выключил. Войдите в наше положение. Сейчас только вы можете нам помочь!

Мужчина выпрямился, словно внутри него распрямилась пружина, почмокал губами, хмыкнул и заговорил уже мягче:

– Ладно. Где учится, знаете? Как звать?

– Группа 18КМ2. Грибов. Валера, – поспешил ответить Ватсон.

Охранник позвонил по телефону.

Не прошло и пятнадцати минут, как к проходной подошел взъерошенный молодой человек. Весь он был какой-то неопрятный, рубашка не выглаженная, длинные рукава закатаны до локтей.

– Это вы меня искали? – удивленно спросил парень, не выходя за турникет.

– Валерий Грибов? Пройдемте на улицу, – предложил Ватсон.

– Да, парень, – вмешался охранник. – Ты либо туда, либо обратно! Не загромождай собой проход.

Они вышли. На улице начинался дождь. Небольшая площадь перед корпусом пустовала. Только пара голубей пристроилась на отлитой в бронзе скульптуре профессора Трошина – одного из основателей университета.

Шерлок, Ватсон и Грибов встали на площадке у входа, под навесом.

– Мы частные детективы. Шерлок Холмс и Джон Ватсон, – представил себя и своего друга Шерлок.

Грибов насторожился, посмотрел по сторонам.

– Детективы? Зачем я вам? Имена у вас какие-то странные.

– Послушайте, Валерий, – обратился к нему Ватсон. – Вашему здоровью и жизни грозит опасность. Вы в курсе, отчего погибли студенты в общежитии? Вы тоже можете пострадать. А мы хотим вам помочь.

– Где вы были, когда в общежитии умерли студенты? – спросил Шерлок, не считая нужным продолжать разъяснительную беседу.

– Дома, в Пскове я живу, – ответил Грибов. – Я приехал сегодня ночью на поезде.

– По какой причине вы задержались? – уточнил Шерлок.

– Заболел батя, инсульт у него.

– Сочувствуем вам, – искренне сказал Ватсон. – Мы расследуем дело параллельно с полицией. У погибших студентов были одинаковые симптомы, пятна на теле, затрудненное дыхание. Вы ничего такого у себя не замечали?

Грибов нервно переминался с ноги на ногу, он развернулся в пол-оборота, будто собираясь уйти, но что-то останавливало его. Он то сжимал губы, то открывал рот, словно борясь с желанием говорить. Наконец он мотнул головой и сказал:

– Ничего я не знаю.

Ватсон начал раздражаться. Вариантов было несколько: либо парень лжет, либо Шерлок ошибся, либо Грибов – это не студент № 20. Ватсон привык доверять другу, так что склонялся к первому варианту.

– Вы обманываете нас, Валерий. Вам грозит смерть! Почему же вы упорствуете? Что случится, если вы сознаетесь?

– Я не обманываю, я ни в чем не виноват! – чуть не плача воскликнул студент. Он схватился за ручку входной двери. Ему хотелось убежать от этого разговора.

– Обманываете, еще как обманываете! – возмутился Шерлок и тут же заговорил вкрадчиво, глядя ему в глаза: – Может быть, вы скоро умрете и тогда ничем не сможете помочь своему отцу. Сейчас вы просто обязаны пойти с нами. Ради себя и своего отца.

Детективы направились к стоянке. Ватсон предположил, что, если Грибов пойдет следом, значит, он связан с этим делом, но чего-то боится. Грибов поплелся за ними, но достал из кармана телефон и тыкал в него, просматривал список контактов, однако не знал, кому можно позвонить в такой странной ситуации. Единственный родной человек лежал в больнице без сознания, а кого из друзей можно попросить о помощи, он не представлял.

В машину Шерлок забрался так быстро и неловко, что ударился о бардачок коленом. Он подхватить вывалившуюся из бардачка коробочку и покрутил ее в руках, разглядывая.

Ватсон сел за руль и нажал на сигнал, призывая Грибова садиться в машину, а не топтаться в нерешительности у бампера. Студент забрался на заднее сиденье.

Шерлок распотрошил коробку с лекарством. Он достал инструкцию и стал читать, параллельно ища информацию в интернете. Ватсон не решался его отвлекать. Грибов нервно ерзал и держал дверь открытой.

– Они медики, – вслух стал размышлять Шерлок, отложив листок. – Чем занимаются студенты-медики вместе?

– Учатся, – отозвался Ватсон. – Ходят на вечеринки. Проходят практику. Но погибшие учились на разных факультетах. И лекции, и практика у них проходили в разных местах и в разное время. Что ты ищешь? Шерлок, скажи мне.

Шерлок подал Ватсону инструкцию спрея для горла и торжественно сообщил:

– Медицинские исследования! – Когда Шерлок произнес два этих слова, Грибов побледнел и вжался в сиденье. – Вы принимали участие в медицинских испытаниях нового лекарства!

– Не принимал я нигде, – пробубнил Грибов, но Шерлок, увлеченный своей догадкой, уже не слушал его.

– Все погибшие – студенты, – начал он изложение своей версии событий. – Теоретически всех их можно заподозрить в приеме наркотиков. Если дело в наркотиках, нам придется предположить, что все студенты приняли одинаковую дозу и примерно в одно и то же время, что странно. Все-таки их не двое и даже не пятеро, а девятнадцать человек в разных комнатах. Допустим, что дело именно в средстве от плесени. Но экспертиза не выявила нарушений. Тут же встает вопрос про латынь и улучшение успеваемости. Лекарствам часто присваивают составные названия с использованием латинских слов, которые характеризуют какие-то признаки или состав этого лекарства. Для испытания лекарственных препаратов фармацевтические компании набирают несколько контрольных групп, чтобы понять влияние лекарства на разные категории населения. В нашем случае были привлечены молодые женщины и мужчины. В каждой группе – по десять человек. Спиро – это название лекарства, которое тестировали наши студенты в фармацевтической компании!

Ватсон обернулся к Грибову.

– Так и было? Сразу нельзя было сказать? Зачем из этого тайну делать? Если все эти студенты участвовали с вами в испытаниях, то очевидно же, что ваша жизнь тоже под угрозой!

– Не сердись на него, – мягко попросил Шерлок. – Дело в деньгах, да, Валерий? Вы беспокоитесь, что у вас заберут деньги. А они вам нужны. Но я могу вас заверить, что деньги у вас никто не отнимет. Вы честно выполнили свои обязательства. А теперь помогаете следствию.

– Они нужны для бати, – еле слышно отозвался Грибов, обнял себя за плечи и съежился. – Я же подписал о неразглашении. Они потребуют назад. А эти, которые умерли… я не знаю, от чего. Я не знаю, кто еще участвовал.

– Как называется компания? Вам выдали экземпляр договора? – допрашивал Шерлок.

Грибов еще крепче себя обнял и покачал головой.

– Все документы остались у них. «Фармацевт» они называются. Они мне на каникулах звонили и писали, звали на дообследование.

– Какие препараты вам давали? – вмешался в разговор Ватсон.

– Они говорили название, но между собой, я и не обратил внимание. Обещали, что я думать смогу хорошо, память хорошую и выносливость. Не спал я реально три дня подряд, чувствовал себя отлично, готовился, читал, сдал все вовремя и домой к отцу уехал. Ему уже поплохело тогда. И дали много наличкой. Отдать теперь придется, да? Нужны они мне. Для бати.

– Значит, других участников вы не видели? – спросил Ватсон.

– Нет, не видел.

– Как все происходило?

– Я сдал анализы. Вызвали меня через пару дней и предложили участие. На свои процедуры я всегда один приходил к назначенному времени. Я никому не рассказывал, боялся, что потребуют назад деньги.

– Ты запомнил имена врачей?

Грибов пожал плечами.

– Нет. Умерли они от этой дряни? Теперь и я умру? Да? Я умру?

Грибов начинал паниковать и еле сдерживался, чтобы не расплакаться. При этом он не переставал говорить, словно пытаясь найти ответы на собственные вопросы.

– Было три процедуры в первый день, потом на десятый и вроде на тридцатый. И все. Анализы раз в четыре дня, потом через каждые два дня. До самых зимних каникул, в одно и то же время. Я один в процедурную заходил, честное слово, один… Я не хочу умирать. Мне еще батю поднять надо.

– Что скажешь, Джон? – перебил Грибова Шерлок.

Ватсон ответил не сразу, он был погружен в свои мысли. На его лбу появились морщинки.

– Видимо, лекарство еще не полностью вывелось из организма, поэтому оно могло вступить в реакцию с антиплесневым веществом в день заезда в общежитие. Вам, Валерий, просто нужно дождаться, пока лекарство выведется из организма. Но, Шерлок, даже если Грибов сделает заявление, у нас нет ни единого доказательства. А мальчишку могут объявить аферистом, который хочет получить деньги от «Фармацевта».

Шерлок помассировал виски, его раздражало и отвлекало нытье и причитания Грибова.

– Я полистал студенческие группы в социальных сетях, – заговорил Шерлок. – Многие принимают участие в подобных испытаниях. Полиция допросила представителей компании. Руководство «Фармацевта» скрыло информацию об участии погибших в испытаниях. И все же мы имеем дело не с бандитами, а с солидной компанией. Они ищут Грибова, чтобы убедиться, что он в безопасности. Поможем им его найти.

Шерлок оглянулся на Грибова. Студент лежал на сиденье, поджав коленки.

– Одолжите мне свой телефон, – попросил он парня.

Грибов не поднялся, только протянул Шерлоку телефон.

Шерлок нашел в контактах абонента «Фармацевт» и нажал набор номера. Приятный женский голос сообщил, что все операторы заняты, и попросил подождать, начался рекламный блок, бодро информировавший о медицинских услугах. Шерлок терпеливо ждал.

– Добрый день, – поприветствовал Шерлок, дождавшись оператора, и нажал на громкую связь. – Я бы хотел записаться на прием к генеральному директору. Мое имя Валерий Грибов.

– Я могу уточнить цель визита? Возможно, будет лучше сначала обратиться к специалисту? – вкрадчиво поинтересовался оператор, судя по голосу – юноша не старше двадцати лет.

– Мне нужен именно генеральный директор, – не отступил Шерлок. – Узнайте, когда меня примут. Если вы не устроите мне встречу, я обращусь в полицию. Я – Валерий Грибов. Так и передайте!

Шерлока попросили подождать, в трубке заиграла музыка.

– Завтра в восемь утра, – включив связь, озвучил время оператор. – Вас это устроит?

– Вполне! – Шерлок отключил звонок и обернулся, протягивая студенту телефон. Грибов пялился на обшивку водительского сиденья, лицо у него было напряженное, губы сжаты.

– Джон, – обеспокоенно спросил Шерлок, – у нас найдется успокоительное?

– Чай – лучшее успокоительное, – ответил Ватсон.



Утром Грибова укачивало в машине, его подташнивало, ему мерещился запах спрея от боли в горле, он ерзал на месте, одергивал брюки. Шерлок листал на планшете информацию о компании «Фармацевт». Ватсон молча вел, поглядывал в зеркало заднего вида на Грибова. Джона волновало душевное состояние паренька. Бледный, вздрагивающий при каждом громком звуке, он рассматривал в телефоне фотографии своего отца.

Белый «Matiz» подъехал к современному офисному зданию с большими окнами, в котором, помимо офисов «Фармацевта», три нижних этажа занимала клиника компании. Войдя внутрь, Шерлок подошел к девушке-администратору. Она улыбалась приветливо и мило, но от детектива не ускользнуло, что она успела бросить пытливый взгляд на студента.

– Шерлок Холмс, Джон Ватсон и Валерий Грибов, – представил он себя и своих спутников. – Нас ожидает генеральный директор.

Девушка замешкалась и уточнила:

– Простите, с какой целью вы сопровождаете молодого человека?

– Мы частные детективы, – ответил Ватсон.

– Вам на третий этаж, – уже без улыбки сообщила девушка. – Лифт направо, – она указала им направление.

Когда они направились к лифту, девушка сняла трубку телефона и доложила о прибытии гостей.

На первом этаже посетители ожидали своей очереди, разместившись на сиденьях вдоль стены. Молодая семейная пара с шумным малышом общалась с администратором, старушка вчитывалась в платежные документы у кассы. Из двери, на которой висела табличка «Старшая медсестра», вышла женщина в медицинском халате нараспашку, с короткими кудрявыми волосами и голубыми глазами. Она направилась через холл к лифтам и по пути обогнала Шерлока. На ее бейдже значилось «Старшая медсестра. Блинкова Анна Сергеевна».

Грибов ускорил шаг, обошел Шерлока, задев его плечом, и побежал за женщиной. Он бесцеремонно втолкнул ее в лифт.

– Он нам все испортит, – испугался Ватсон. – Что будем делать?

Шерлок сделал круглые глаза и, устремляясь в лифт, с азартом ответил:

– Импровизировать!

Ватсон еле успел проскочить в щель между закрывающимися створками. Заметившая этот переполох администратор опять позвонила по телефону, чтобы предупредить начальство.

– Можно аккуратнее, пожалуйста, – сдерживая возмущение, попросила медсестра. Она хотела еще что-то сказать, но, увидев Грибова, так и осталась стоять с открытым ртом. Шерлок нажал на кнопку «стоп», и лифт остановился между этажами.

– Очевидно, вы, Анна Сергеевна, узнали Валерия, – сделал заключение Шерлок.

Женщина скрестила руки на груди и не ответила.

– Вы были в кабинете, когда я принимал лекарство. Ребята умерли из-за вас? – Грибов кричал и тыкал в Блинкову пальцем. – Я тоже умру?

Ватсон пытался остановить его, удерживая за запястье. Грибов так яростно сжал кулаки, что, казалось, он собирается ударить женщину.

– Что вы такое говорите? – наигранно удивилась медсестра. Голос у нее дрогнул. – Ваши обвинения беспочвенны.

– Понимаете, – усмехнулся Шерлок, – мы просто очень хотим получить компенсацию. Большую компенсацию! За моральный и физический ущерб, нанесенный этому юноше. И мы ни перед чем не остановимся!

Он достал из-за пазухи баллончик без этикетки, встряхнул его, распылил аэрозоль над головой Грибова. Маленькое помещение заполнил мятно-чесночный запах.

– Шерлок! – закричал Джон, выхватывая баллончик. – Ты в своем уме? Ты же его прикончишь.

Студент громко чихнул, коленки у него подогнулись, он осел по стенке лифта на пол и начал шумно вдыхать и выдыхать. Запах был отвратительный, у всех защипало глаза. Женщина попятилась, но, когда Грибов, пытаясь встать, свалился обратно на пол и застонал, она кинулась к нему, опустилась на колени и принялась осматривать, измерила пульс, заглянула в зрачки, нервными движениями, едва не отрывая пуговицы, расстегнула рубашку и ощупала шею и грудь студента, высматривая покраснения и отек.

– Если девятнадцать погибших студентов к вам отношения не имели, – нагнетал Шерлок, – то этот умрет в стенах клиники и полиция проведет более тщательное расследование. Ведь умрет он с теми же симптомами, что и остальные девятнадцать человек.

Шерлок нажал на кнопку, и лифт тронулся. Медсестра неотрывно следила за Грибовым. «Что же вы творите? Что же вы делаете?» – шептала она.

Двери открылись. В коридоре их ждали двое мужчин. Коренастый широкоплечий охранник, а за его спиной – моложавый высокий мужчина в темно-синем костюме. Внешность его портили только сросшиеся на переносице густые брови, из-за которых он казался не просто сердитым, но еще и весьма угрюмым. Блинкова выбежала из лифта и, минуя охранника, подбежала к моложавому.

– Они спровоцировали аллергическую реакцию, – женщина пыталась говорить тихо, но ее голос срывался на крик. – Они хотят денег.

– Позвольте представиться. – Шерлок решительно вышел из лифта, заставляя охранника отступить назад. – Шерлок Холмс и доктор Джон Ватсон. Мы частные детективы. «Спиро»! Так называется ваша новая разработка?

Мужчина косо посмотрел на Блинкову, но она отрицательно замотала головой. Грибов охал на полу в лифте.

– Помогите ему, – скомандовал мужчина в костюме.

Охранник поднял Грибова под руку и вывел из лифта.

Моложавый шел впереди, быстро, не оглядываясь. Остановился он у дверей, на которых висела серебристая табличка «Отделение клинических испытаний». Охранник терпеливо вел под руки Грибова, у которого через каждые два шага подгибались коленки. Блинкова вбежала в отделение, едва остальные подошли к дверям, выбежала обратно и быстрым движением сделала Грибову укол в плечо. Тот только пискнул от неожиданности и сразу обмяк, повиснув на руках охранника.

– Что это? – спросил Ватсон.

– Антигистаминное, – ответила женщина, контролируя состояние студента и считая пульс у него на шее.

– Александр Топольков, генеральный директор компании «Фармацевт», – наконец представился моложавый.

Отделение занимало большую часть этажа, состояло из нескольких лабораторий, палат, где находились испытуемые, приемного отделения. Они прошли в одну из палат. Охранник уложил Грибова на кушетку.

Блинкова достала из белого шкафчика пустую пробирку, распаковала шприц. Грибов уже пришел в себя и тихо лежал. Медсестра подошла к нему, закатала рукав рубашки и взяла жгут. Грибов с воплем соскочил с кушетки, врезался в тумбу и неуклюже свалился на пол. Он приложился головой об пол, но при этом еще и умудрился накричать на Блинкову.

– Не трогайте меня! Вы уже сделали укол! Хватит! Вы хотите меня прикончить? – По его щекам побежали слезы. – Не надо, пожалуйста, не надо. Я хочу домой, к бате. Пожалуйста!

Топольков сердито кивнул охраннику, и тот поднял Грибова с пола и уложил обратно на кушетку.

Ватсон сел рядом с ним, потрогал его затылок, раны не было, только шишка от удара.

– Сколько вы хотите? – спросил Топольков, мышцы его лица были неподвижны.

Шерлок набрал сумму на телефоне и показал Тополькову.

– Мне легче выплатить компенсацию семьям погибших, – ответил Топольков, нисколько не изменившись в лице.

– Так сделайте это. Зачем все эти сложности? – вступил в разговор Ватсон. – Возьмите на себя ответственность, помогите семьям студентов.

– Репутация, – ответил за Тополькова Шерлок. – Конкуренты найдут к чему придраться. Не выдали студентам их экземпляры договора. Скрыли информацию от полиции.

В этот момент Грибов опять застонал, так что было непонятно, отчего Тополькова передернуло – от выводов Шерлока или от этих стонов.

– Сумма большая, – с понимание сказал Шерлок. – Но эта сумма на нас троих. Вы потеряете куда больше, если не закончите работу над «Спиро». Интересно, что же за препарат вы разработали? Для военных?

Топольков хмыкнул.

– Для тех, кто больше заплатит. Наша отечественная оборонка не в лидерах в списке покупателей. «Спиро» – слишком дорогое удовольствие, а они захотят скидку.

– Конечно, – кивнул Шерлок. – Я изучил всю доступную информацию о «Фармацевте». Ее немного. Вы производите эквиваленты лекарственных препаратов. Это быстрее и дешевле. Тестирование новых лекарств связано с рисками. «Спиро» – новая отечественная разработка? Вы впервые рискнули взяться за разработку нового препарата. Разработка и испытания велись в режиме секретности, так как, и вы сами признали это, компания планировала продать препарат тому, кто больше заплатит.

– «Спиро» – комплекс психотропных веществ, – продолжил Топольков, – способных улучшить мозговую деятельность человека и при этом обеспечить непрерывную работоспособность организма в течение нескольких суток без изменения сознания. Он лучше всех известных аналогов. Первые результаты исследований были умопомрачительными. Это был прорыв!

– Прорыв? – возмутился Ватсон. – А как насчет гибели студентов?

– Никто этого не хотел. И мне правда очень жаль. Если информацию предать огласке, это погубит компанию. Такие скандалы уже случались, и ничем хорошим это не заканчивалось. «Спиро» – специфический продукт. При первом контакте с организмом он вызывает токсическое поражение тканей и внутренних органов. Но мы нашли способ избежать этого: выяснили, что «Спиро» лучше всего усваивается при вдыхании в виде теплого пара. Вы ведь доктор, Джон Ватсон? Вам должно быть это интересно. Мы проверяли «Спиро» на взаимодействие с другими лекарствами, выдали ребятам списки, чего принимать не следует. Они молодцы, соблюдали правила. Но даже если бы и нарушили, это было бы несмертельно.

– Тогда отчего они умерли? – Ватсон с интересом подался вперед.

– Средство от плесени, – ответил Шерлок. – Все-таки дело было в нем.

– В его состав входят соли неорганических кислот, – согласно кивнул директор. – Сами по себе в малых дозах они не опасны. Но они вступили во взаимодействие со «Спиро», превратившись в сильный аллерген. И все. Злая шутка судьбы.

Ватсон чуть не подпрыгнул от слова «шутка», ему хотелось вцепиться в выглаженный воротничок директорской рубашки и хорошенько потрясти.

– Компания изыщет для вас нужную сумму. Вы правы, «Спиро» окупит все расходы, – твердо сказал Топольков. – Грибова обследуют, проведут анализы.

Студент лежал без движения и стонал.

– Вы скрыли данные от полиции, надеясь избежать огласки и наказания. Честно говоря, я надеялся на вашу сознательность, но вы решили купить наше молчание, – сказал Шерлок и обратился к Грибову. – Ну, хватит уже! Валерий!

– Ой, да, извините. – Грибов медленно встал, голова у него гудела и кружилась от удара, он пошатнулся, наклонился и задрал штанину. Вокруг его ноги красовалась тонкая пластинка-передатчик.

Даже после того как сотрудники ФСБ вывели генерального директора из здания, клиника не прекратила работу и не остановила прием посетителей.

Девушка-администратор приветливо улыбалась пожилой женщине с фиолетовыми волосами, но при виде Шерлока и Ватсона улыбка исчезла с ее лица.

Направляясь мимо нее к выходу, Шерлок заметил:

– Хорошо, что Грибов накинулся на медсестру. Он так неестественно падал на пол, когда мы ночью репетировали. Топольков бы не поверил. А женщина сразу испугалась и запаниковала.

Ватсон с сомнением посмотрел на Шерлока. Стоны и охи Грибова с большой натяжкой можно было назвать правдоподобными.

– Ты рассчитывал, что Топольков раскается и обратится к общественности с признанием? – поинтересовался он у Шерлока.

– Скорее нет, чем да. Он мог покаяться, отделаться компенсациями, подвергнуться проверкам, но он предпочел вообще скрыть свою причастность. Теперь это вызовет еще больший резонанс.

– Главное, что мы выяснили правду и что Грибов под наблюдением врачей, в безопасности, – заключил Ватсон.




Ловушка для дьявола. Светлана Кривошлыкова


– Простите, Шерлок Холмс просил никого не пускать. – Ватсон уперся рукой в косяк двери, перегораживая путь взволнованному посетителю.

– Мне нужно с ним поговорить! – Втолкнув в дверь опешившего Ватсона, Александров ввалился в квартиру. Не снимая обуви, он бесцеремонно зашел в кабинет. Ватсон, пытаясь его остановить, вбежал следом за ним.

– Думаю, нам придется выслушать гостя. Если бы дело не было срочным, вряд ли бы он явился к нам в восемь вечера, прямиком из химчистки, где, по-видимому, и переоделся в этот костюм. – Холмс стоял у окна с трубкой в руке. Появление гостя заставило его отвлечься от размышлений, чему он не обрадовался.

– Но как вы…

– Эта бирка с номером и сегодняшней датой из-под полы пиджака…

Александров, смутившись, быстро оторвал клочок ткани и спрятал в карман.

– Как неловко… Простите, но дело не терпит промедления, – обратился он к сыщику. – Сегодня я получил странную посылку. – Он положил на стол перед Шерлоком сверток с венком из алых маков. – Кто-то оставил его на пороге квартиры.

– Возможно, у вашей жены есть поклонник? – Холмс без особого интереса взглянул на цветы и перевел взгляд на гостя. – Нет, исключено. Вы живете один. Судя по следу от обручального кольца, вы развелись около трех месяцев назад. И последний месяц вы были в запое. У вас отеки, трехдневная щетина и неухоженный вид, что, как правило, не свойственно женатым людям с вашим уровнем дохода и положением в обществе.

Ватсон взял ручку, опустился на диван и раскрыл блокнот.

– Все так, – смутился гость.

– Присаживайте и расскажите, что у вас произошло.

– Я уверен, дело касается моей дочери. – Александров стер пот со лба и сел на стул, стоявший у стола. – Это уже второй венок. Первый мне доставили 8 ноября. Сначала я не придал этому значения, решил, что кто-то издевается. Но сегодня…

– Есть какая-то связь между этими датами? – перебил гостя сыщик.

– Восьмого ноября и двадцать четвертого августа совершали жертвоприношения богам подземного мира, – выпалил Александров. – Чтобы похищенная дочь Цереры Прозерпина могла вернуться к матери, делали украшения венками из мака. Уверен – это знак. Я защитил диссертацию по древнеримской символике и мифологии. Ошибки быть не может: цветы, даты… К тому же моя дочь знала эту легенду.

– Расскажите как можно подробнее, что случилось с вашей дочерью, – попросил Шерлок Холмс и сел в кресло напротив гостя.

– В сентябре прошлого года ночью моя дочь и ее подруга Лиза залезли в ротонду – это старая пристройка со стороны общежития пансионата, в котором они учились. Что они там делали – выяснить не удалось. Случился пожар. Как сказали пожарные, молния попала в дерево рядом с ротондой. Дерево загорелось и упало на крышу. В то лето совсем не было дождей, и ротонда вспыхнула мгновенно. На пепелище нашли обгоревшие кости и сережку моей дочери. По мнению следствия, это доказывает, что она сгорела. Лиза каким-то образом спаслась, но полгода провела в психоневрологическом интернате. Она утверждала, что Олю забрал дьявол…

– Как вы думаете, что две девочки ночью делали в ротонде? Баловались наркотиками? – Шерлок уставился в потолок, от чего его нос стал казаться еще длиннее.

– Конечно же, нет! – возмутился Александров. – Исключено! Лиза не смогла дать адекватных объяснений, но это не означает, что употребляли наркотики. Им всего по двенадцать лет. Могу лишь предположить, что они вызывали гномиков.

– Гномиков? – удивился сыщик.

– Гномов, духов – не важно. Как я понял – это игра, – объяснил Александров. – Дочь рассказывала, что девочки в пансионате верят, что вызванные существа исполняют желания.

– Есть у вас или вашей жены враги? – Шерлок внимательно посмотрел на своего гостя.

– Я привлекаю инвестиции в исследовательские проекты, выдаю гранты на разработки новых препаратов. Да, надо признать, что фармацевтический рынок в России отчасти криминализирован, но я к этому отношения не имею, я больше по научной линии. С аптечными сетями не работаю. К наркотическим препаратам доступа не имею. Явных врагов у меня нет.

– Кому могла бы быть выгодна смерть вашей дочери? – уточнил Холмс.

– Оля – мой единственный ребенок, если вы про наследство. Она была для меня смыслом жизни. Даже если бы вдруг появился какой-то дальний и не известный нам родственник, он бы уже заявил о своих правах. Однако прошло полгода, никто не объявился. В наследство вступили мы с женой. Но на дочь была оформлена только наша квартира. Мы ее продали. Супруга считает Олю погибшей, но я не могу не надеяться, что она еще жива и вы поможете мне ее найти.

Шерлок Холмс задумчиво кивнул головой.

– Я сделаю все, что в моих силах, но, к сожалению, должен предупредить, что я не гарантирую успех. Я уверен: тому, кто это сделал, были нужны именно вы, – сказал Шерлок. – И несмотря на то что с момента пожара прошло более десяти месяцев, я не допускаю даже мысли об убийстве. Я думаю, речь идет о похищении. – Холмс встал с кресла. – Мне нужны списки всех учеников и персонала школы на момент пожара. И, дорогой друг, – попросил он Ватсона, – наведите справки об этом пансионате: когда был построен, что это за ротонда такая. – Сыщик направился к двери.

– Шерлок, вы куда? – растерялся Ватсон.

– Загляну к майору Волкову. Хочу ознакомиться с материалами дела. – Холмс снял плащ с вешалки.

Александров поспешил вслед за детективом:

– Можно мне с вами?

– Не стоит. Это может помешать делу. Судя по посылкам, – Холмс показал на цветы, – человек, приславший этот венок, очень хорошо вас знает. Факты, которые вы изложили сегодня, говорят о том, что дело будет весьма интересным, хотя мотив преступления пока и не ясен. Пока я изучаю детали дела, составьте списки тех, кому вы отказали в выдачи грантов за последние два года до роковой ночи. А вы, Ватсон, узнайте, где в Санкт-Петербурге можно купить маки.



– Лиза, вы были с Олей лучшими подругами. Можете рассказать, что случилось в ту ночь? – Шерлок Холмс внимательно смотрел на девушку. – Расскажи мне все как было, я веду частное расследование по просьбе ее отца. Все, что вы скажете, может очень помочь при расследовании этого непростого преступления.

Директриса пансионата – невысокая, красивая женщина лет под пятьдесят, – которая привела Лизу в класс, села за свой стол и сделала вид, что проверяет тетради. Ее сосредоточенный взгляд, плотно сжатые губы, впалые щеки, аккуратно убранные в пучок волосы – все это говорило о напряжении, которое она испытывала, разрешив своей подопечной этот разговор с частным детективом.

– Я не хочу, чтобы меня опять заперли в психушку! – прошептала Лиза и покосилась на директрису, которая, услышав это, тут же изменилась в лице, что не ускользнуло от Холмса. – Я уже рассказывала, как все было! Мне никто не верит!

– Обещаю, это останется между нами. – Холмс подвинул себе стул. – Говорите тише. – Он повел глазами в сторону учительского стола.

Девочка проследила за его взглядом, отвернулась и шмыгнула носом.

– Оля влюбилась в нашего биолога сразу, как только он появился у нас в пансионате. Между ними ничего не было, конечно! Это была платоническая любовь. Мы узнали, что у него сын умер от какой-то жуткой болезни. И она тогда задумала продать свою душу дьяволу, а в обмен попросить, чтобы он вернул биологу сына. У нас книга была, там заклинания разные к Сатане. Мы много раз пытались его вызвать, но никогда не получалось. Однажды на уроке нам рассказали, что ротонда, которую мы всегда считали нелепой пристройкой к общаге, была сатанинским храмом. Вот тогда-то Оля и решила, что именно там надо провести обряд.

Мы тщательно готовились к ритуалу. Оля достала даже черные свечи и нож. Мы все спрятали за алтарем. В ту ночь гремел гром и сверкала молния. Но дождя еще не было. Мне было очень страшно, но я не могла оставить ее одну. Для ритуала нужно было минимум двое. Оля нарисовала капающей кровью пентаграмму и запретила мне выходить за пределы защитного круга.

Мне казалось, что с разрисованных стен ухмыляются черти, демоны и ведьмы. В свете молний они будто оживали и гримасничали. Ставни скрипели и постукивали под порывами ветра. Я хотела сбежать. Но Оля не позволила.

– Вы помните, что именно говорила Оля, когда вызывала дьявола?

Лиза боязливо посмотрела на директрису, прикрыла рот рукой и сказала еще тише:

– «Приди к нам, о Великий Хозяин Тьмы и Зла! Явись ко мне и выполни мою просьбу! Я клянусь отдать тебе свою душу, если ты выполнишь все, о чем я прошу в нашем договоре». Как только она это сказала, свечи загорелись зеленым огнем и крышу ротонды проломило горящее дерево, с потолка посыпались доски, она прижалась к алтарю. Я отскочила в сторону, таким образом оказалась вне защитного круга.

– То есть горящее дерево оказалось между вами? – уточнил Холмс.

– Именно так. Я попыталась обойти его, но огонь уже охватил ротонду, преградив путь. Оле было не выбраться. Затем я увидела, как из темного угла ротонды, прямо у нее за спиной, выступили очертания… Это был дьявол!

– Опишите его, пожалуйста.

– Горящие глаза, рога как у барана, красный пятачок вместо носа. Тошнотворно запахло серой. Оля достала из кармана договор и бросила его в огонь. Она уже начала задыхаться. И тут дьявол неистово заорал. Но что именно, разобрать не получилось, крик его заглушил гром.

Я не помню, как оказалась у маленькой двери и вывалилась в коридор общаги. Оглянувшись, я увидела, как крыша ротонды обрушилась.

– Видели ли вы, куда делся дьявол?

– Нет… – Лиза покраснела. – Вернее, – она нерешительно посмотрела на сыщика, – я видела, а может, мне показалось… дьявол взял Олю на руки и исчез с ней в огне.

– Это очень важная информация. Однако я должен задать вам еще один вопрос: вы употребляли таблетки или что-либо, вызывающее галлюцинации?

Лиза вспыхнула.

– Я говорила – вы мне не поверите! – Она вскочила, стул с грохотом опрокинулся.

Лиза выскочила из кабинета.



– Английские традиции хороши тем, – допивая чай, рассуждал Ватсон, – что позволяют тщательно обдумать все произошедшее за день.

Холмс поставил чашку и посмотрел на часы: начало шестого.

– Удалось выяснить что-нибудь про маки?

– Да, – лицо Ватсона стало серьезным, – на цветочном рынке продают анемоны – очень похожие, но совершенно другие цветы. Если не разбираешься – не отличить. А настоящие маки выращивают всего в двух теплицах, одна из них при НИИ онкологии имени Петрова, попасть туда я не смог – потребовали спецпропуск. Вторая теплица принадлежит цветочным оптовикам. Их образцы получены, результаты уже готовы. – Ватсон взял с комода планшет, протянул Холмсу.

– И как мы попадем в НИИ Петрова? Как я понимаю, к оптовикам маки отношения не имеют.

– Не мы, а вы, – уточнил Ватсон с улыбкой. – В России связи решают все. Держите.

Он протянул Холмсу спецпропуск с отметкой «Проход разрешен в непроизводственные помещения».

– Что же касается курьера… На посылке только его отпечатки пальцев, и его легко нашли – привлекался за мелкое хулиганство. В тот день в 13:00 он забрал маки из кафе «Штолле» на Садовой, 8 и отвез по указанному адресу. Оплата была наличными, про заказчика сказал лишь, что это обычный мужчина лет сорока пяти, худой.

– Уже что-то! – воодушевился Шерлок.

– Я нашел в соцсети переписку Оли Александровой с подругой Лизой за неделю до пожара. Они собирались попросить учителя биологии Степана Юрьевича Иванова купить им черные свечи и мел. Из пансионата девочек не выпускали, вот они и обратились к учителю.

– Лиза об этом не упомянула, – задумчиво произнес Холмс, – надо бы с ним поговорить.

– Увы, он мертв. После пожара он уволился и, судя по документам, спился. Причина смерти – цирроз печени. Похоронили его за счет государства.

– Интересный факт, Ватсон. Но я сегодня видел директора пансионата. Ей лет сорок, аккуратная, хорошо одета, помнит всех своих учеников по имени, что говорит о серьезном и внимательном отношении к своему делу. Трудно представить, что она приняла на работу алкоголика со стажем. Цирроз печени не развивается столь быстро. Что-то тут не клеится. Возможно, директриса что-то знает.

– Вы полагаете, она имеет отношение к пожару?

– Не будем сбрасывать ее со счетов. – Холмс посмотрел в окно. – Она вполне могла быть в ротонде. Кроме того, я не верю в помешательство Лизы. Кого на самом деле она видела? Версию потустороннего вмешательства в расчет не берем, но его атрибуты необходимо изучить. Всему должно быть логичное объяснение. – Холмс заглянул в свою чашку и допил чай. – Отличная погода для променада. Составите мне компанию, мой друг?



– Вы первый, кто интересуется нашей оранжереей. – Научный сотрудник Бондырев открыл перед Шерлоком дверь. – Здесь одноразовый стерильный комбинезон. – Он протянул Холмсу белый пластиковый лоток. – Все гаджеты, телефоны и личные вещи нужно оставить тут. Это обязательная процедура для всех. Не удивляйтесь. На территории оранжереи, пожалуйста, не трогайте растения. Многие из них могут быть ядовитыми.

Шерлок послушно переоделся в тонкий голубой комбинезон и натянул перчатки.

– У вас на каждой двери пропускная система. Пропуска все именные?

– О, конечно. И только в определенную зону института. Разработки секретные, и визиты к нам – большая редкость. – Проводник Холмса провел пропуском по датчику и открыл дверь. – Прошу.



Остановившись, Шерлок Холмс поднял голову. Высота теплицы была около десяти метров, ширину оценить не удалось: ряды прозрачных стеллажей с гидропонными грядками занимали все пространство от пола до потолка. Над каждой грядкой свое «небо»: плоское прозрачное корытце, заполненное водой, через которую льют свет зеркальные лампы. К каждому растению подведена трубка, по которой поступает питательный раствор.

– Сколько человек здесь работает? – Холмс рассматривал мониторы с показателями температуры, влажности, структуры почвы.

– Вместе со мной – десять. Основную работу делает компьютер, все автоматизировано. Мы отслеживаем сбои оборудования, следим за климатом в каждом отсеке, контролируем химический состав растворов. Очень важно, чтобы каждое выращенное растение не было заражено и сохраняло максимальное количество полезных свойств.

– А мак вы тоже выращиваете?

– Papaver somniferum? Конечно. Пойдемте я вам покажу. Вы, наверное, слышали, что маковое молочко содержит более трех десятков алкалоидов. Именно эти вещества составляют основу анальгетиков. У нас в НИИ разрабатывают новейшие виды препаратов для детей с онкологическими заболеваниями.

– Вертикальные маковые поля впечатляют! – Холмс принял максимально заинтересованный вид. – То есть мак, выращенный здесь и купленный в Турции, – это совершенно разные растения?

– Для кулинарии, наверное, разницы нет, но для нас любые изменения критичны.

– Кроме вас и сотрудников оранжереи кто-нибудь из НИИ имеет право заходить сюда?

– Только по письменному разрешению начальника отдела. Обычно в этом нет необходимости. Все затребованные растения мы собираем в герметичную упаковку, кладем в тубус и отправляем в отдел спецпочтой. Вот так. – Бондырев взял тубус, вставил в вертикальную трубу, нажал кнопку start. Тубус улетел вверх по трубе. Пока научный сотрудник провожал его взглядом, сорванный зеленый листок уже исчез в перчатке сыщика.

Холмс с озабоченным видом посмотрел на монитор.

– А с чем связан ваш интерес к нашему учреждению?

– К сожалению, не могу сообщить подробностей. Идет расследование преступления.

Бондырев побледнел, его левое веко непроизвольно дернулось, что не ускользнуло от Шерлока Холмса.

– Благодарю за обстоятельную экскурсию и предоставленную информацию. Не смею больше отнимать ваше время.

Холмс вышел из теплицы, переоделся, расправил свой трофей и уложил в портмоне. К его удивлению, досмотр на выходе не проводился.



– У нас есть круг подозреваемых! – радостно сообщил Ватсон. – Только что пришли результаты экспертизы. Маки действительно из НИИ имени Петрова, и они были срезаны в день доставки посылки! В 13:00 курьер забрал маки у мужчины – значит, нас интересуют лишь те, кто побывал в теплице ранее полудня. Минимум час ему был нужен, чтобы добраться до Садовой. Итого одиннадцать подозреваемых. – Ватсон передал список Холмсу.

– Отличная работа, но… – Сыщик вычеркнул несколько фамилий. – Мы можем смело убрать всех вошедших в теплицу с 11:30 до 12:00 – они бы физически не успели сорвать маки и незаметно их вынести. Минус двое. Еще я бы вычеркнул вот этих двух полных мужчин и трех седовласых пенсионного возраста.

– Да, но они могли изменить свою внешность.

– Вряд ли. Такую полноту не скрыть. Курьер скорей бы назвал их полными. Отправь ему фотографии через WhatsApp. Посмотрим, опознает ли. – Холмс сел за компьютер и, пока Ватсон общался с курьером, изучил материалы, которые предоставил ему Александров.

– А вот и подозреваемый. Дроздов Григорий Петрович, сорок пять лет. Начальник отдела. В НИИ работает пятнадцать лет. Вдовец. Детей нет… – произнес Холмс и улыбнулся.

– Как вы узнали? Курьер опознал именно его! – Ватсон отложил телефон.

– Помните, я просил список тех, кому за последние два года Александров отказал в выдаче гранта? – Шерлок взял в руки любимую трубку. – Пока вы разговаривали, я сверил фамилии. У нас только одно совпадение – Дроздов.

– В его личном деле есть интересная деталь, – Ватсон положил перед сыщиком копию документа, – его единственный сын умер три года назад от редкого вида онкологического заболевания… – Холмс погрузился в молчаливую задумчивость. – Вы меня слушаете? – спросил доктор и, получив в ответ утвердительный кивок, продолжил: – Кроме того, последние пять лет на разработки его отдела в НИИ не выделяются гранты. Они работают только благодаря финансированию благотворительного фонда.

– А вот и возможный мотив, – заметил Холмс и сложил ладони домиком, что свидетельствовало о том, что он близок к разгадке. – Готов поспорить, если мы проверим время входа в теплицу, окажется, что в нужный нам день Дроздов в теплицу не заходил. Зато заходил Бондырев… и вышел ровно через десять минут.

Ватсон сел за компьютер.

– Сегодня получил из НИИ данные пропускной системы. Сейчас проверим. – Ватсон открыл таблицы и, проверив данные, удивленно посмотрел на друга. – Но как вы узнали?

– Сегодня Бондырев очень занервничал, когда я сказал, что расследую преступление. Скорее всего, он дружит с Дроздовым. Уверен, именно он сорвал маки для него.

Шерлок сложил руки за спиной и прошелся по комнате взад-вперед.

– Александров не давал гранты на разработки Дроздова, и тот обиделся? Только все равно не понимаю, зачем посылать маки? Мелкая пакость? Как-то не похоже на ученого.

– Превосходно! – Обрадовался Холмс и его глаза просияли, что могло означать – он близок к разгадке. – Нам нельзя терять ни минуты. Собирайтесь, едем в пансионат. Для ответа на ваш вопрос мне не хватает одной маленькой, но существенной детали. – Шерлок накинул плащ, надел ботинки на толстой подошве. – Сегодня мы раскроем это дело. Но мне будет нужна ваша помощь. Возьмите с собой пистолет.



– Лиза говорила, что была дружна с учителем биологии. – Холмс посмотрел на шкаф с документами, в котором стояли личные дела сотрудников и учеников пансионата. – Могли бы мы посмотреть его личное дело?

– Степан Юрьевич ладил со всеми в пансионате. С Лизой и Ольгой он часто занимался дополнительно и совершенно бесплатно, готовил их к экзаменам… – Директор пансионата вздохнула, подошла к шкафу, достала папку и передала Холмсу. – Но почему вдруг спустя почти год полиция вновь заинтересовалась этим делом? Мы так тяжело переживали гибель Ольги. И вот только все начало налаживаться…

– Вы были на похоронах Степана Юрьевича? – Холмс передал раскрытую папку Ватсону, и доктор едва смог сдержать возглас изумления.

– К сожалению, мы не смогли. Прошло всего несколько дней после пожара. Всех учителей и меня допрашивали с утра до вечера… родители были в панике… Нам сообщили о его смерти, но мы смогли только послать венок… Может быть, хотите кофе? – Женщина достала изящные чашки, включила кофемашину.

– А откуда пошли слухи, что девочку похитил дьявол?

– Лиза… Она до сих пор так и не оправилась после трагедии. Тогда она надышалась дымом, пережила тяжелейший шок… Конечно, ей могло показаться все что угодно.

– А может, она видела преступника? Например учителя биологии, переодетого в дьявола?

– Это исключено. – Лицо директрисы тут же сменилось озабоченным и участливым выражением. – Степан Юрьевич работал у нас по совместительству. Приходил в три часа и уходил в восемь. По нему можно было часы сверять. Так было и в тот день. Пансионат на ночь закрывается. Вся территория огорожена. Посторонних точно не было. Он прибежал, когда ротонда вовсю горела и прибыли пожарные. Помог детей вывести из общежития. Конечно, всем нам очень жалко Олю, но… – Она развернула к Шерлоку монитор ноутбука. – Это кадры с места пожара. Если бы не эта трагедия, мы бы не скоро еще узнали… Смотрите, сколько костей было там обнаружено. Теперь на месте ротонды сделают памятник жертвам сталинских репрессий. Расследование показало, что в этом здании расстреливали «врагов народа», а тела закапывали в подвале.

– А вот и та самая ниточка! – обрадовался Шерлок и уточнил: – Вы сказали «прибежал»?

– Да, он жил неподалеку, поэтому увидел пожар. – Директор открыла папку с личным делом и нашла строчку с адресом. – Вот, улица Заречная, дом 23.

– Ватсон, посмотрите, сколько идти от пансионата до дома учителя. – Холмс пригляделся к фотографии сгоревшей ротонды: грязь, вода, пена, полусгоревшие обломки перекрытия на обугленном алтаре. – А ведь экспертизы останков Ольги Александровой не было?

– Была, но из-за того, что под ротондой нашли и другие сгоревшие останки, экспертиза не смогла дать точного заключения. Но ни у кого не было сомнений, что Оля погибла. Нашли ее сережку, кроме того, были показания Лизы…

– Посмотрите. – Ватсон перебил директрису, протянул Холмсу планшет. – Пеший маршрут, расчетное время – один час.

– А если вот так? – Шерлок указал прямой путь через лесопарк. – Минут двадцать?

– Пожалуй, да.

– Из ротонды есть черный ход? – спросил Шерлок.



Директриса провела детективов через парадные двери ротонды к черному ходу, что был расположен под круглой лестницей. Открыв дверь, они оказались на заднем дворе пансионата. Всю территорию действительно защищал высокий забор.

– Где калитка, ведущая в лесопарк? – поинтересовался Холмс.

– Как вы… – Директриса поспешила за Шерлоком, который, не дожидаясь ответа, пошел вперед.

– Это кратчайший путь через двор. К тому же, судя по тропинке, им иногда пользуются. – Холмс осмотрел навесной замок и повернул дужку. Калитка оказалась незаперта.

Лесопарк был небольшим, сразу за ним начинались жилые дома. Шерлок не останавливался, пока не оказался у коттеджа № 23 по Заречной улице.

– Вы можете объяснить, что происходит? – Женщина с трудом переводила дыхание.

– Учитель отсюда никак не мог увидеть пожар. Посмотрите сами. – Он указал по высокие деревья.

– Вы совершенно правы, Холмс!

– Следуйте за мной. Не стоит терять ни минуты. – Холмс стремительно направился к коттеджу. – В этом доме находится Ольга Александрова. Два года назад ее похитил «дьявол», он же учитель биологии Иванов Степан Юрьевич, он же Дроздов Григорий Петрович. Могу назвать и мотивы, но, думаю, нам лучше не терять времени. Ватсон, позвоните нашему клиенту, пусть немедленно приезжает. А вы, – Холмс обратился к директрисе, – вызовите полицию.






























Холмс с трудом удержался, чтобы не зажать нос. Воздух был спертым, наполненным запахами еды, мочи и крови. Пошарив рукой по стене, он включил свет. Оля, привязанная к стене, с грязным лицом и растрепанными волосами, опустившись на колени, ела из алюминиевой миски, привинченной к полу. Увидев незнакомца, она хрипло закричала.



– Пока не приехал ее отец, побудьте с ней, – попросил Ватсон директрису. – Оля, все закончилось. Скоро за тобой приедет папа.

Девушку трясло от страха.

– Как вы меня нашли? – Дроздов пытался вырваться.

Ватсон не без труда усадил его на стул.

– Вам будет предъявлено обвинение в похищении несовершеннолетней. Молитесь, чтобы экспертиза не обвинила вас в изнасиловании.

– Я ее не…

– Вы подделали документы на фамилию Иванова Степана Юрьевича, вклеив туда свою фотографию, устроились по ним на полставки учителем биологии… – Шерлок сел напротив Дроздова. – Вам помогал Бондырев?

– Он тут ни при чем, – огрызнулся Дроздов и попытался вырваться, но Ватсон вновь усадил его на стул. – Я знал, что пожалею… Надо было сразу довести все до конца.

– Но вы не убийца, – констатировал Холмс, и Дроздов замолчал. Его лицо сделалось печальным, глаза наполнились слезами. – Когда девочки попросили вас купить свечи для обряда, вы сделали их сами, видимо, добавив в воск белладонну и еще какие-то примеси, которые при нагревании испарялись и вызывали галлюцинации. В ту ночь вы вернулись в пансионат через пролесок незамеченным, проникли в ротонду через черный ход. Вы увидели зажженные свечи, надели заранее приготовленную маску и стали ждать, когда у девочек начнутся галлюцинации.

– Я ждал под лестницей, – продолжил Дроздов, – когда девчонки потеряют сознание. Хотел вколоть Оле наркотики, чтобы она умерла от передозировки.

– Поправьте меня, если я неправ. Вашему плану помешало загоревшееся дерево. В него попала молния, и она упало на крышу ротонды. Девочки уже видели галлюцинации и не могли адекватно реагировать на происходящее. Лизе вы не желали смерти. Девчонка была ни при чем. Поэтому вы вышли из укрытия. Причиной того, что вас она приняла за дьявола, стали белладонна и маска на вашем лице. Она убежала, а Олю вы вытащили из пожара и отнесли к себе домой в надежде, что убьете позже. Затем вернулись в пансионат и помогли эвакуировать детей, потому что не могли допустить, чтобы они погибли из-за вас. Единственное не пойму, это вы убили Иванова?

Дроздов вздохнул.

– Я его не убивал, бедолага умер сам, но очень вовремя. После случившегося притворяться учителем не было надобности. Я жалел, что вытащил девчонку из огня, нужно было избавиться от нее как можно скорее. Но я не смог. Она рассказала, что хотела заключить договор с дьяволом, чтобы воскресить моего сына. Во мне все перевернулось. Я понял, каким был дураком, но исправить было уже ничего нельзя. Пока я думал, что делать, эксперты нашли обгоревшие кости в ротонде и сочли Олю погибшей. Они даже не сделали нормальную экспертизу! Мой план мести рассыпался, и я сам оказался в ловушке.

– Почему же вы ее не отпустили? – спросил ошеломленный Ватсон.

– Чтобы меня обвинили в похищении?

Дверь с треском распахнулась, комната наполнилась полицейскими. Дроздову надели наручники.

– Как вы догадались, что она жива? – спросил он, перед тем как его увели.

– Вас выдали маки, – ответил Холмс.



– Про какие маки вы говорили? – спросила директриса, возвращаясь с Шерлоком Холмсом и Ватсоном в пансионат. – Зачем он вообще все это сделал?

Холмс вежливо открыл калитку и пропустил даму вперед.

– Он вел разработки препаратов для лечения онкологических заболеваний. Его сын был болен, поэтому Дроздов как никто был заинтересован в результатах. В две тысячи пятнадцатом году вышел закон, согласно которому ввоз лекарств, не зарегистрированных в России, пусть даже для личного применения, стал считаться контрабандой и преследоваться по закону. Дроздов не мог выехать в США: он был невыездным из-за уровня секретности его работы. Он хотел сам разработать это лекарство. Однако Александров отказал ему в выдаче гранта, сочтя его исследования не приоритетными. Ведь от этого орфанного заболевания[2 - Орфанными называются очень редкие болезни.] умирает только один из миллиона, а вирусные инфекции уносят тысячи жизней. Аналоги не облегчали страданий мальчика. После смерти сына Дроздов решил отомстить, чтобы Александров понял, что значит – потерять ребенка.

Он нашел пьяницу, подделал документы и, выдавая себя за учителя биологии, разрабатывал план убийства. Он работал в НИИ утром, а после обеда приходил в пансионат. Именно поэтому по нему можно было сверять часы, как вы сказали. Он мог убить Олю, но не смог. Ведь он узнал, что девочка была готова отдать душу дьяволу, лишь бы вернуть его сына. Так он сам стал заложником ситуации. Хотеть убить и сделать это – разные вещи. А идея отправить красные маки пришла ему в голову, когда Оля рассказала, что это ее любимые цветы и отец всегда ей их дарил восьмого ноября и двадцать четвертого августа. Жажда мести взяла верх. Дроздов отправлял венки из маков, чтобы напоминать Александрову о дочери, даже не подозревая, что передает зашифрованное послание.

Оля наделала глупостей, но все же оказалась умнее, чем думал ее похититель. На этот раз ее ловушка для дьявола сработала правильно. Нам всем очень повезло.




Черный король. Саша Шиган


Катера – большие и маленькие – толпились у пристани, выплевывая пассажиров. Ветер с залива нес крики балтийских чаек. От темных вод реки тянуло холодом. От солнца – жаром и ультрафиолетом. Июнь в устье Невы двуличен. Пассажиры ступали на трап – кто-то ежился, кутаясь в шаль или поднимая воротник пиджака, кто-то открывал зонтик, прячась от солнца. Здесь были юные гроссмейстеры-вундеркинды, спившиеся мастера, самоуверенные интеллектуалки, оспаривающие превосходство мужского серого вещества над женским, и просто любители шахмат. Не спеша сходили с трапа финны, купившие билеты в VIP-зону с бесплатными алкогольными коктейлями. Их обгоняли шумные стайки китайцев. Бородатый араб, завернутый в длинное белое платье, хитро кивал в ответ быстро говорящему англичанину.

Всех их проглатывал старый каменный эллинг, стоящий своей пастью – стеклянным торцом – к реке. Там, внутри бывшего эллинга, под звуконепроницаемым прозрачным куполом, на небольшом возвышении друг против друга сидели двое. Их разделяла лишь доска, расчерченная на 64 черно-белых квадрата.

– Он что, заснул? – спросил шкет, пристроившийся прямо на полу возле аквариума. – Его же ход!

Действующий чемпион мира, петербуржец Петр Брагин, не подавал признаков жизни. Его глаза были закрыты, тело обмякло на стуле. Хулиганская кепка-восьмиклинка, неизменный атрибут чудаковатого гения-чемпиона, съехала набок.

– При таком счете можно и вздремнуть, – усмехнулся проходящий мимо мужчина, похожий на Цукерберга, с коктейлем в руке.

Соперник русского чемпиона, англичанин Найджел Скотт, нетерпеливо ерзал, отхлебывая из бутылки минералку «Vittel». Внезапно Брагин встрепенулся, открыл глаза и молниеносно передвинул фигуру на доске. Зал зашумел, зароптал, запричмокивал. Скотт запустил пальцы в давно немытую, сальную шевелюру и склонился над позицией.

Эллинг бурлил и кипел. Народ толпился у шахматных столиков, у большой демонстрационной доски, вокруг индийского гроссмейстера Сингха, комментирующего партию. Здесь же Патрик Манн, восьмилетний вундеркинд из Андорры, прилетевший вместе с мамой, давал сеанс одновременной игры вслепую на пяти досках. Мама, стоящая рядом, то и дело платком вытирала нос юному дарованию.

– Слышали? Говорят, у Скотта в приватной комнате висит портрет Брагина. Весь истыканный дротиками, – розовощекий репортер «Спортивной хроники» хитро подмигнул Полу Киртону, придумавшему грандиозный ребрендинг игры – со встроенными камерами в фигуры королей, трансляцией частоты пульса игроков и пиаром околошахматных скандальчиков.

– Это невероятно! Как виртуозно Брагин выжимает победу из мизерного преимущества слона над конем при пешечных «островках» на обоих флангах! Без всяких сомнений, Брагин – король, один из сильнейших шахматных королей всех времен, – сыпал восторгами Сингх.



– Холмс, неужели это интересно?

– Что именно, мой друг?

– Смотреть, как два типа в гробовом молчании часами таращатся на доску. По-моему, самое захватывающее в трансляции шахматного матча – это рекламные паузы.

– Смотреть за партией, Ватсон, – все равно что наблюдать, как пишется детективный роман, и ждать, кто в итоге окажется убийцей. Этот, – Холмс ткнул пальцем в экран компьютера, – или этот?

– Хорошо, что круг подозреваемых ограничен.

– Э-э-э! Не совсем так. Есть третьи силы. Видишь чудака с перьями на голове? Дырявит взглядом смотровое стекло. Не иначе как натуральный шаман. Его притащил с собой Скотт – гипнотизировать Брагина.

Ватсон с отпечатком скуки на лице смотрел на экран через плечо Холмса.

– Кого же притащил Брагин? В качестве наемного убийцы?

– Вот эта худая девушка кавказской внешности почти не отходит от аквариума. Правда, на гипнотизершу не похожа. Внешняя покорность, а внутри – огонь. Красота тигрицы. Та еще особа. С характером. Когда Брагин уходит в приватную комнату, начинает заметно нервничать. Может, подруга.

– О! Похоже, звонят в дверь. – Ватсон оживился. – Шерлок, прояви свою прозорливость. Кто бы это мог быть?

– Easy as a pie,[3 - Дословно – «просто, как пирог» (англ.).] Джон! Или, как говорят в России, проще пареной репы. Это Брагин, чемпион мира по шахматам, которого мы только что наблюдали за десятой партией матча. Наблюдали в записи. А теперь будем, так сказать, лицезреть живьем. Ну что ты так на меня смотришь? Человек попросил аудиенции. Не сочти за труд, впусти гостя!

Ватсон удалился, бормоча под нос: «Мог бы и предупредить». Холмс устроился поудобнее в кресле. Через минуту Ватсон вернулся, рукой приглашая посетителя войти в комнату. У Брагина было свежее лицо, уверенная осанка. Однако резкие торопливые движения выдавали его нервозность. Он сдернул с головы кепку-восьмиклинку и, как показалось хозяевам, с пренебрежением бросил ее на комод. Две глубокие складки на лбу и выпяченный вперед квадратный подбородок придавали Брагину сходство с бульдогом.

– Вы сегодня блестяще провели партию! – произнес Холмс. – Как я понимаю, для победы в матче осталось набрать пол-очка в оставшихся двух играх?

Брагин кивнул, опускаясь в свободное кресло. Ватсон разместился на диване рядом с дремлющим енотом.

– Мистер Холмс, у меня проблемы, которые я хотел бы озвучить без посторонних. – Брагин устремил взгляд на Ватсона.

Ватсон схватил енота и, выдворив беднягу в коридор, с невозмутимым видом вернулся в комнату. Холмс едва заметно усмехнулся.

– Вы можете быть откровенны. Это мой помощник и верный друг – доктор Ватсон.

– Что ж… – Брагин развернулся всем корпусом к Холмсу. – Вы, как я понял, следите за матчем. И в курсе счета – плачевного для моего соперника.

– Да, конечно. Прошу, продолжайте, – терпеливо сказал Холмс.

– В последнее время со мной происходят странные вещи. И это на фоне матча. Кто-то подбрасывает мне черные фигуры. Сначала пришел курьер и вручил запечатанный конверт на мое имя. Внутри была фигура коня. Конечно, я не обратил на это никакого внимания. А на следующий день конюх сообщает, что погибла моя лошадь. Не сомневаюсь, что ее отравили. Она несколько часов мучилась, захлебываясь пеной, пока не издохла. Сказать, что я был огорчен, это ничего не сказать! Лошади и скачки – мое любимейшее занятие…

– Любимейшее? – удивился Ватсон.

– Ах, ну да, после шахмат, конечно же, – бросил через плечо Брагин и продолжил: – Так вот. Через несколько дней в почтовом ящике опять конверт. И там уже фигура ладьи! Но и в этот раз я не придал этому значения. Ладья отправилась следом за конем в мусорное ведро. На следующий день – новое несчастье. Сгорает дача.

– Хм… Ладья на европейских языках означает замок, крепость, – заметил Холмс. – Да мне ли вам об этом говорить!

– Вот-вот. И я тоже сообразил, что все это неспроста. Кто-то давит на меня, пытается выбить из равновесия. Я припомнил, что послания-предупреждения всякий раз появлялись после того, как Скотт оказывался на лопатках. Для чего? Конечно же, чтобы не позволить мне довести матч до победного конца. Надо признаться, я действительно стал плохо спать, нервничать. У меня пропал аппетит! Но Скотту это не помогло. Я снова увеличил разрыв в счете. И… получил угрозу – ферзя.

– Каким образом получили? – спросил Холмс.

– Все фигуры приходили в запечатанных конвертах. Их либо опускали в почтовый ящик, либо приносил курьер. Почту забирала моя жена Ольга. Курьера тоже она встречала. И передавала конверты мне.

– Хорошо, – кивнул Холмс. – Ферзь – Queen, то есть королева. Под удар попала женщина?

– Точно! Жене подкинули фотографии. Это подло! Кто-то подкараулил меня с любовницей, сфотографировал и в одночасье разрушил мою семейную жизнь. Ну с кем не бывает – немного развлекся. А в Ольге я души не чаял… Она не стала меня слушать, сказала – развод.

Брагин умолк. В тишине стал слышен ход старомодных настенных часов с олимпийскими кольцами на большом круглом циферблате. За дверью жалостливо скребся енот.

– Я не дурак, – продолжил Брагин спустя пару минут. – Сообразил, что фигуры поступают по нарастающей в сторону увеличения их ценности. И даже боялся думать о том, что… Но все-таки это произошло. Сегодня. После победы в десятой партии.

Брагин сунул руку в карман пиджака и достал черного короля.

– Вот! Когда я получил очередной конверт… Я его еще не открыл, а уже догадывался, что внутри. Меня прошиб пот. Холодный страх. Это же намек, так? Король – самая ценная фигура…

– Простите – бесценная, – вмешался Ватсон. – Разрешите взглянуть?

Брагин протянул Ватсону фигуру, которую только что нервно крутил в руках.

– Почему вы не обратились в полицию? – спросил Холмс.

– Не хотел. Раздуется скандал, подтянется пресса. Лишняя шумиха. Это может быть на руку команде Скотта – матч могут прервать. Что не в моих интересах – я намерен в ближайшее время поставить жирную точку в матче. И получить свой миллион евро призовых. Понимаете, что на кону?

– Что-нибудь еще в конвертах было? – пропустив вопрос гостя, поинтересовался Холмс.

– Да, в каждом – записка. С каким-то дурацким текстом, каждый раз новым… По смыслу – что-то вроде «верни то, что тебе не принадлежит». Те записки я не сохранил. Но последняя у меня с собой. Вот. – Брагин вытащил из другого кармана вдвое сложенный коричневый конверт и передал Холмсу. – Записка там, внутри.

– «Лучше от копья кончина, чем позорной жизнью жить»[4 - Измененная фраза из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре» (в переводе К. Бальмонта, 1936).], – прочитал вслух Холмс и уткнулся в записку, вооружившись лупой. – Дело серьезное. Вы не зря волнуетесь. Вам следует опасаться за свою жизнь.

Брагин вздрогнул:

– Так я и думал!

– Я возьмусь за это дело. А вам надо быть крайне осторожным. Лучше всего залечь на дно, улететь, например на Мальдивы. Но вы же этого не сделаете? До победы в поединке осталось полшага, а на кону, как вы говорите, миллион призовых и миллионные рекламные контракты. Верно?

Брагин не ответил, о чем-то задумавшись. Через несколько секунд он вскочил с кресла.

– Благодарю, Холмс! Прошу, держите меня в курсе расследования.

– Минутку, мистер Брагин! – остановил его Холмс. – Я хочу поговорить с вашей женой.

– Ольга сейчас живет в загородном доме своего отца в Стрельне. Здесь адрес, – Брагин протянул клочок бумажки.

– Я вас провожу, – Холмс поднялся с места.

Ватсон, попрощавшись с гостем, продолжил исследование короля: нюхал, вертел его и взвешивал на ладони. Из коридора донесся скрипучий голос Холмса:

– Посетили солярий? У вас едва заметный приятный загар.

– Нет, – голос Брагина, – это естественный загар. От солнца.

За гостем закрылась дверь, и Холмс вернулся в комнату:

– Что скажешь, Джон?

– Фигура из дерева, покрыта черным лаком, с красной бархатной подложкой. Четыре дюйма в длину. Сколов и царапин нет.

– Четыре дюйма без четверти. Из стандартного шахматного набора в стиле «Стаунтон». Самые обычные фигуры. Джон, не будем терять время. Едем к Ольге Брагиной!



– Это из запасов моего отца. Он как всегда в разъездах. – Ольга наливала в стаканы шотландский виски из пузатой литровой емкости. – Долго меня ждали? Пришлось отлучиться по одному делу. Подавала заявление на развод.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=63982157) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Гаджо – человек, воспитанный вне рамок цыганской культуры.




2


Орфанными называются очень редкие болезни.




3


Дословно – «просто, как пирог» (англ.).




4


Измененная фраза из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре» (в переводе К. Бальмонта, 1936).



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения